Утопии

Утопии

Вторая половина двадцатого века в существенной части мира характеризовалась упадком утопического мышления; разрушение Берлинской стены и обретение независимости государств внутри бывшего СССР дало мощный толчок этому общему ощущению «смерти утопии» или «прекращения будущего», которое связывается с переходом к пост-фордизму и неолиберализму. Это был момент, когда вдруг стало сложно представить альтернативу капиталистическому режиму; интересно, что именно в этот период и возникает квир-теория. Несложно предположить, что её общий настрой на борьбу с нормативностью и переизобретение способов жить и быть вместе придали ей определённый утопический заряд. Однако в первые лет 10–15 квир-теория, наоборот, критиковалась за недостаточную утопичность — в основном за свою антисоциальную часть, которую легко было принять за антиполитическую. Это настроение предвосхитил ещё Фуко, в одном из интервью на вопрос, почему он не предлагает свою версию утопического будущего, ответив, что «воображать другую систему значит расширять своё участие в текущей системе». Его реакция — часть характерной для того времени общей усталости от системного строительства, утопического мышления и планетарных образов будущего. Вместо революции Фуко предложил поворот внутрь себя и фокус на микрополитическом; как я писал выше, именно в переизобретении индивидуальных способов жизни, секса, дружбы и проведения совместного времени он видел потенциал изменений.

Со временем стало понятно, что фокус на себе и микрополитических изменениях — это стратегия, присвоенная неолиберализмом; поощряя индивидуальный выбор человеком своего гендера, ориентации и способа жить и потреблять, неолиберальная ситуация уничтожает публичную сферу и ассимилирует квиров внутрь уже не так строго завязанной на регулярном рабочем времени экономики: сегодня вы можете быть собой в своём темпе — блогером, фрилансером, инфлюенсером, диджитал-номадом, насколько угодно квирным, — и благополучно поддерживать существование рынка. С осознанием этого в квир-теорию начала возвращаться радикальность и утопизм. Одним из важнейших примеров является книга Хосе Эстебана Муньоса 2009 года Cruising Utopia[273]. Муньос предлагает ориентированную на будущее альтернативу той политически-робкой ситуации, в которой оказалась квир-теория в начале века; он пишет, что, сосредотачиваясь на целях вроде однополых браков или права трансгендерных людей служить в армии, квир-сообщество забывает, что было вдохновением и целью радикальных активистов в 60-е и 70-е, а именно — мир, больше не организованный вокруг гетеронормативности и белого превосходства, а также мир за пределами гендерной бинарности, который представляли теоретики уже в 80-е.