— Я думаю, что — да, это просто. Пусть уважаемый господин извинит меня за это отступление, я не хотел с вами спорить. Я только хочу вам указать на то, что и вы оказались выше логики, когда изволили прокомментировать мои слова. С точки зрения логики мои слова об образованном и бедном были, действительно, абсурдны. Но вы своим ответом показали, что значение, которое я в них вложил, было вами воспринято и понято. Таким образом, — и здесь я, делая вывод, следую вашей логике, — вы оказались вне логического, то есть в сфере более высокой.

— Ну, знаете… Если не логика… Как же тогда доказать… свое… Свою правоту?

Вдруг он почувствовал какую-то младенческую беспомощность. Такое с ним случалось два-три раза в жизни — однажды на операционном столе, когда резали аппендикс, и наркоз уже прекратил свое действие, другой раз на собрании, когда его уличали в тайной связи с сотрудницей, третий… Может быть, третий — сейчас. Почему — он не мог объяснить. И это внезапное чувство беспомощности и необъяснимость этого чувства внушили ему против воли — против логики, как он тут же и отметил, — что старик, если и не прав, то во всяком случае ближе к истине, чем он, Сима, с его убежденностью в силе логики.

— В какой же это сфере… я оказался? — продолжил он, уже зная, что с очередным ответом испытает новое поражение, и ожидание его несло с собой какое-то мазохистское наслаждение.

— Это сфера духовного, — проговорил старик. — Обращения к Богу.

Сима был разочарован.

— Как вы, конечно, заметили, я неверующий.

— Ничего, ничего, — как будто бы с сочувствием сказал старик. Сима вспомнил анекдот: «— Национальность? — Еврей. — Ничего, ничего». Старик продолжал: Вы принадлежите к народу, который избран Богом для служения Ему. Даже если вы неверующий еврей, вы остаетесь приближенным к Нему. Чем отличается верующий от неверующего? Вы не задумывались?

— Чем же? — спросил Сима с вялостью, потому что ему ничуть не улыбалось пускаться теперь в разговоры о Боге — бесплодные, бесконечные и обычно достаточно скучные.

— Неверующий, пребывая в своем обыкновенном, ежедневном бытии, deep in his existence, не видит связи повседневности с Богом. А верующий ощущает Бога в каждое мгновенье своего бытия. Но и неверующий, когда он выходит за пределы обыкновенного, житейского; когда он думает и расширяет знание; когда он пребывает в состоянии любви; когда зачинает ребенка; когда видит смерть; когда смотрит на звезды, — он ощущает священные связи с Богом. Неверующие называют это иначе. Они говорят о бесконечности, о невозможности постичь природу. Пусть. Ничего, ничего. То же самое.