И поскольку темпоральный поворот уже состоялся, было бы разумным разработать этический кодекс работы с прошлым. Похожие кодексы уже существуют. Например, режиссёры документального кино спрашивают у героев разрешение на съёмку, отказываются от постановочных сцен с их участием — и, главное, считают, что вторжение в чужую жизнь/прошлое следует начинать с ответа на вопрос, встреченный мной на двери барака-общежития Ярославского электромеханического завода: «Входя сюда, подумай: нужен ли ты здесь?»

О, как остро этот вопрос встал сейчас, думает Александра. Нужны ли истории Теи и Леонида я, и мои умозаключения, и мой комментарий с позиции историка, который уже знает, чем всё кончится?

…Особенно остро актуальность указанного вопроса ощущается в истории и литературе. Автору исследования или прозы необходимо отрефлексировать свой взгляд на прошлое и его героев и очистить его от личных оценок и предубеждений. При этом важно понимать, что автор никогда не сможет до конца исключить себя самого — ему помогает именно рефлексия, а не бесстрастие. Работая с наследием Теи Ермолиной и Леонида Иры, я осознала это в полной мере. Раз за разом я попадала в ловушки ошибочного понимания контекста, примеряла свою понятийную сетку на суждения персон, которые жили сто лет назад, и т. п. Мне пришлось затоптать в себе чувство превосходства и предубеждения — а любопытство и взвешенность суждений, наоборот, взогнать. Это было непросто. Итак, ключ к бережной работе с историей — деколонизация своих взглядов на прошлое, а также поиск новых методов работы с ним. Употребляя один метод и глядя под одним углом, автор создаёт любопытную, но одномерную реальность…