Неудивительно, что после этого идея мирового государства в глазах большинства угнетённых стала неотличимой от глобализма и превратилась в пугало — не такое страшное, как марксизм, но тоже весьма раздражающее.

Александра, 27 лет, Лондон, замечает, что эссе разрослось как опухоль и снесло все вешки научного политеса, а заодно и структуру мысли. Но продолжает клацать клавишами.

Короче, сидеть мне в акадевках, и гореть моей степени, строчит Александра в твиттер, зато я скоро опубликую текстик, который поостереглись бы напечатать даже New L*ft Review и J*cobin. Поддержка, отзываются дружочки, мы любим тебя и без степени.

XXI век преподнёс проповедникам анархо-федерализма сюрпризы. Если бы Тея Ермолина и Леонид Ира заглянули в наше время, то обнаружили бы, что даже у людей с высшим образованием слово «анархия» ассоциируется с хаосом и произволом. Смысл формулы Прудона «Анархия — мать порядка» забыт. Среди новых врагов анархии — информационные диктатуры, или капиталистические олигархии. Таковы Китай и Россия, которые рядятся соответственно в коммунизм и парламентскую демократию. Одним управляют хитрые партийные бюрократы, другой — выходцы из советского КГБ. Те и другие подавляют оппозицию с помощью «лагерей перевоспитания», физического устранения, лишения средств к существованию, пыток. Обе имеют у руля экономистов, которые помогают не терять стабильность и держать большинство граждан в бедности, но не в нищете. Другой враг — интернет-компании, встроившиеся во всемирную торговую систему. Владея данными миллиардов пользователей, цифровые корпорации зарабатывают на эмоциях и подсаживают нас на всё более удобные устройства, среды общения, развлечения и бизнеса, получая таким образом колоссальную власть. Но это лишь полбеды. Ради выгоды интернет-миллиардеры соглашаются с любыми требованиями диктаторов. Все новшества, которые помогают государствам контролировать личную жизнь граждан, — социальный скоринг, распознавание лиц в транспорте etc., — всё это создано руками программистов и инженеров. Итого: капитализм и диктатуры устроены гораздо хитрее, чем раньше, и теперь дружат. Работникам физического труда и прекариям внушают безальтернативность подобного устройства мира. Ни с чем невозможно спутать страх в глазах, возникающий с вопросом «Это ж вы что, хотите, чтобы государство исчезло?!» Другой — странный, с иными убеждениями, иным цветом кожи и привычками — оказывается страшнее спецслужб, влезающих в личную жизнь…