«Варшавская мелодия». Борисова — Гелена, Ульянов — Виктор

Сегодняшний Зорин в телефильме вспоминает четырех великих режиссеров: Эфроса, Рубена Симонова, Товстоногова и Олега Ефремова. Редко кому удавалось «пробить» его пьесу или надолго удержать ее в репертуаре. Вот Анатолий Эфрос. Зоринские пьесы он так и не поставил — запретили, но зато драматург запомнил его как гения. «Талант — мера, гений — чрезмерность. Он может все себе позволить».

Вот жизнелюбивый и женолюбивый Рубен Симонов, решившийся на исходе «оттепели» поставить в театре Вахтангова «Римскую комедию» («Дион») Зорина, всю сотканную из политических аллюзий. Помню с какой жадностью и восторгом ловили мы с сестрой, тогда школьницы, острые реплики Диона — Ульянова, Лоллии — Борисовой и Плотникова — Домициана.

Если бы мы только знали, какие бои идут по поводу пьесы наверху, как отважно и политично борется с цензурой Рубен Николаевич Симонов. Острую пьесу сняли с репертуара только с его смертью.

Роль личности в истории и роль личности в судьбе пьесы. Уже не первый раз слышу имя «честного партийца» Георгия Куницына, беззаконной кометой пересекшего траекторию советской культуры в ее высших эшелонах. Скольким людям он помог, сколько хороших проектов благословил! «Диона» сыграли в «его пересменок».

Надо признаться, что от «Варшавской мелодии» у меня осталось только чувство неловкости. Всегда казалось, что Юлия Борисова, играя польку, сильно переигрывает, а Ульянов для роли русского парня-фронтовика слишком стар. До сих пор это ощущение во мне сидит, и сцены из пьесы, как правило одни и те же, тиражируемые ТВ, смотреть мне тягостно.

То же скажу и про «Покровские ворота». При самом появлении ставшего, как сейчас говорят, «культовым» фильма по этой пьесе (1982) не почувствовала, что он отражает мои проблемы, «своим» он для меня не стал. Могу радовать-с я его легкости, режиссерскому таланту Михаила Козакова, раскованной игре актеров, а желания еще раз его посмотреть — нет как нет.

А вот что хочу посмотреть, так это «Медную бабушку», о которой наслышана.

Зорин говорит об этой пьесе, навеянной общением с Натаном Эйдельманом и посвященной Пушкину, как о самой для себя дорогой. В фильме есть удивительный эпизод — сцена из поставленной уже в наши дни пьесы. 1834 год. Петербург. Дама (в исполнительнице узнается актриса Тюнина) говорит Пушкину:

— Уезжайте скорее, хоть ненадолго, дайте двору от вас отдохнуть.

— Куда же мне деться? Я сам не рад.

И так это пронзительно звучит, так надрывно, так жизненно. 90-летний драматург, комментируя, рассказывает, что, когда написал эти слова, «слезы хлынули у него из глаз».