Моя собственная жизнь подтверждает слова этого великого эпидемиолога. В год моего рождения ожидаемая продолжительность жизни составляла 69,17 лет: чуть больше для женщин, чуть меньше для мужчин. Я еще не достиг этого возраста, так что все еще остается шанс упасть замертво, когда мне стукнет 69,17. Между тем к тому времени, как я дожил до своих шестидесяти восьми, обойдя стороной многие жизненные опасности и бросив курить, моя ожидаемая продолжительность жизни взлетела до куда более обнадеживающих восьмидесяти трех лет.

Я подвергал свое сердце опасности, выкуривая и выпивая слишком много и долго, но есть один фактор риска, которого мне посчастливилось избежать.

Я подвергал свое сердце опасности, выкуривая и выпивая слишком много и долго, но есть один фактор риска, которого мне посчастливилось избежать.

Будучи клинически подтвержденным, он продолжает вызывать множество вопросов, затрагивая прежде всего пожилых членов нашего общества, хоть и коснулся напрямую каждого, кому пришлось уйти на длительное время в самоизоляцию в период введенных из-за пандемии карантинов. Этот фактор — одиночество. Большинство из нас понимает, какую важную роль в нашей жизни играют друзья и близкие: без них мой мир определенно был бы намного меньше. Между тем жизненные перемены и утраты привели к тому, что многие представители моей возрастной группы оказались полностью одинокими.

Учитывая загадочную и недоказанную связь между ишемической болезнью сердца и одиночеством, могу предположить, но только лишь предположить, что в одном из моих дел убийцей было одиночество. Можно было бы ожидать, что после 23 тысяч проведенных вскрытий я позабыл многие из них. Но только не это.

В 1990 году я был увлеченным молодым судмедэкспертом, которому не терпелось применить на практике очень многие годы подготовки. Каждый раз, когда звонил телефон, я мчался на вызов на всех парах, и однажды днем меня вызвали в морг Суррея. Предыдущей ночью прошел сильный шторм, и, выехав за черту города, я увидел сваленные на обочине большие обрезанные ветки упавших деревьев. Что-то подсказывало мне, что причиной моего вызова стал именно шторм.

В морге меня встретили помощник коронера и всего один очень молодой констебль[51] в окружении всевозможных коробок и полиэтиленовых мешков. Я не увидел привычных запечатанных пакетов с уликами, что вкупе с необычно малым количеством полицейских[52] говорило о том, что все ресурсы были брошены на устранение последствий шторма, и кто-то принял решение: ни покойный, ни это дело не имели особого значения.