— Странно, — сказал терапевт, — у вас в моче не было никаких микробов. Давайте повторим анализ. Оставьте образец перед уходом.

Бывают ситуации, когда то, что ты врач, абсолютно тебе не помогает.

Бывают ситуации, когда то, что ты врач, абсолютно тебе не помогает.

Терапевт назначил мне курс других антибиотиков. Я чувствовал себя ужасно, поднялась температура, хотелось лишь свернуться калачиком в кровати и лежать в полубессознательном состоянии. Я пошел к нему в третий раз, и, чтобы инфекция наконец поддалась, потребовался антибиотик, эквивалентный «Доместосу». Поправившись, я постарался поскорее забыть о случившемся.

То, какой неподдающейся оказалась эта инфекция, должно было меня встревожить. С тем же успехом моя простата могла держать большую табличку с надписью: «Проверь меня на рак!» Именно это и хотели сделать в больнице, но я предпочел эту табличку не читать. Мне просто хотелось продолжать жить, и не было времени на осложнения вроде рака, когда я чувствовал себя хорошо.

Конечно же, у меня взяли анализ на простатический специфический антиген (ПСА), содержание которого оказалось очень высоким. Это нормально после сильной инфекции. Простата — это железа с грецкий орех, расположенная прямо под мочевым пузырем, в которой образуется необходимая для эякуляции семенная жидкость. Прежде чем выйти наружу, моча, как и сперма, проходит через нее. Работа простаты контролируется гормонами, прежде всего, разумеется, тестостероном, и, подобно всем железам (например, молочным), здесь происходит быстрый обмен веществ. Это означает стремительную регенерацию клеток, а чем чаще делятся клетки, тем больше вероятность ошибки. А рак — это одна большая ошибка.

К несчастью, высокий уровень ПСА так и не снизился, и к этому времени мой врач уже подозревал что-то неладное. Можно было бы подумать, что мне приятна его забота, но я очень медлил с прохождением предложенной МРТ, которая показала, что с моей простатой действительно не все в порядке.

Я подумал: ну, очевидно, это просто небольшие рубцы после перенесенной инфекции. Все это мне весьма досаждало, но в конечном счете я вынужден был согласиться на биопсию.

Теперь, когда мне сообщили, что у меня рак, я осознал, что жил самообманом. Я надеялся, что у меня его нет. Я не хотел, чтобы у меня был рак. А это значило, что его у меня не будет. И даже когда все, начиная с инфекции, на него указывало, я продолжал грести вниз по реке под названием «Отрицание».

К этому времени я набрал неприятно высокое значение по шкале Глисона — она используется для оценки степени агрессивности рака простаты. Под микроскопом оцениваются различные показатели опухоли, которые затем переводятся в цифры. Изначально шкала была от одного до десяти, но позже ее усовершенстовали, сделав гораздо удобнее в использовании — теперь по ней можно набрать от шести до девяти баллов. У меня было семь.