Глава XVII

— Бердалийчик, тебе не кажется, что Кислицын закусил на нас после Кандагара? — спросил Пожидаев своего товарища, заталкивая в туго набитый вещмешок, который раздулся, как воздушный шар, сигнальные ракеты.

Когда Сергей был искренен с Азимом Бердалиевым, то он почему-то звал его не по имени, а брал в уменьшительно-ласкательный оборот его фамилию, и на выходе получалось Бердалийчик.

— Да, я давно это заметил. Еще как мы попали в двухме-сячный караульный марафон. Наверное, он как-то винит нас в том, что пацаны погибли. Может, не прямо, а на подсознании.

И теперь сует в каждую дырку в отместку. Я с ним даже говорил на эту тему, но он включил мороз, мол: «О чем ты? Иди лучше водички попей». Но, судя по сегодняшнему приказу, как пить дать — закусил.

— Да-а-а… — задумчиво произнес Сергей, перемещая вверх-вниз в вечернем воздухе Чагчарана свой вещмешок полусогнутой рукой, пытаясь примерно прикинуть, сколько килограммов он весит. — Десять кило, наверное, сука, потянет, не меньше. Плюс два огнемета по одиннадцать кг. Да броник — еще пяток, да калаш — еще треха. Итого — не меньше сорока кил как с куста в горы придется переть, — все так же задумчиво продолжил Пожидаев.

И было непонятно, это «да-а-а» к чему относилось: то ли он согласился с Бердалиевым насчет Кислицына, то ли про-сто офигел от массы, которую скоро придется переть на своих плечах по крутым склонам горного массива Гиндукуш.

— Староват я уже, чтобы такую тяжесть на себе таскать. Ему не кажется, Бердалиич? — уже в сердцах произнес Сер-гей, оценив будущую перспективу и почему-то уже сделав из фамилии Азима отчество. — Во взводе молодых как грязи, а он нас, козел, посылает.

— Да-а-а… — так же задумчиво произнес Азим, приняв вещме-шок у Пожидаева, и тоже принялся перемешать его вверх-вниз перпендикулярно земле.

Но только опять было непонятно, к чему относится это «да-а-а»: то ли к математическим выкладкам Сергея, то ли к тому,