И ещё в доказательство вышеизложенных слов Николай Герасимович писал, что даже накануне войны он «не присутствовал ни на одном совещании, где бы рассматривался вопрос готовности] Вооружённых Сил и флотов в целом к войне». «Мне, — рассказывал флотоводец, — были известны многочисленные мероприятий распорядительного порядка по Советской Армии, но до Наркомата ВМФ не доходили указания о повышении готовности или поступках на случай войны»⁵⁹⁴.

«Мне могут возразить, что это, возможно, и делалось, — рассказывал Н.Г. Кузнецов, — но только без ведома и учёта точки зрения Военно-Морского Флота. Но какие могли быть секретные разговоры на эту тему без учёта целого вида Вооружённых Сил? Руководство Красной Армии не могло иметь полноценных планов обороны без учёта действий Военно-Морского Флота»⁵⁹⁵.

Фактически руководителем строительства «Большого флота» являлся В.М. Молотов⁵⁹⁶, координировавший кооперативные поставки всех наркоматов. При этом Н.Г. Кузнецов писал: «...Ему и А.А. Жданову⁵⁹⁷ было поручено "шефствовать”, и они в какой-то мере помогали мне в решении вопросов, но всё же чаще всего предлагали "написать товарищу Сталину"⁵⁹⁸. Хотя и «регламентированного положения о том, что могли и должны были решать Молотов, как зампред Совнаркома, и Жданов, как секретарь ЦК, не имелось»⁵⁹⁹.

“Шефы " отказывались даже "проталкивать” подобные вопросы, не зная, как будет реагировать "Хозяин” — опасались попасть из-за флота в неудобное положение, если окажется, что Сталин имеет иное мнение, чем моряки.