В любом случае вина авторов этих утверждений заключалась в том, что они вообще их высказывали. Правда это или нет, не говоря уже о наличии иронии, ОГПУ не волновало.

Однако наиболее серьезной провинностью считались разговоры, в которых подвергался сомнению статус Узбекистана в советском государстве. Агенты ОГПУ начали передавать закулисные высказывания партийцев (и остальных) о том, что Узбекистан всего лишь поставщик хлопка, «красная колония», ничуть не лучше (а может, и хуже) Египта или Индии под британским владычеством. Многие представители «советской интеллигенции» Самарканда усматривали в арестах 1926 года «злополучную “колониальную” политику Соввласти… стремление ее в колонизаторских целях расколоть национальную интеллигенцию»[858].

Преподаватель ташкентской районной партийной школы Шо Расул Зуннун говорил учащимся, что Узбекистан «фактически является колонией, из которой вывозят хлопок-сырец»[859]. Некий Мирза Рахимов в 1928 году подал заявление о выходе из партии из-за несогласия с ее ключевой линией. «Узбекистан – социалистическая колония, – заявил он, – самостоятельности не имеет; тогда только Узбекистан был бы самостоятелен, если бы он был таким же, как Египет или Афганистан. Пред. ЦИК’а Ахун-Бабаев является куклой в руках Москвы» и т. д.[860] Партийные власти отнеслись к этому довольно серьезно, подобные заявления осуждались на партийных собраниях. Иногда беспокойство даже выплескивалось на страницы партийной печати. Так, в статье печатного органа Средазбюро, критиковавшей националистический уклонизм в Средней Азии, с негодованием упоминался ташкентский студент, который на партийном собрании спросил: «Какая разница между английской колонией Индией и управляемым Голощекиным Казахстаном?»[861]

Явление это заметно отличалось от критики колонизаторства, расцветавшей буйным цветом в 1920–1922 годах, и было очень близко идеям, высказывавшимся старыми джадидами (или, по крайней мере, приписываемым им ОГПУ) или сформулированным за рубежом немногочисленными узбекскими эмигрантами. Трудно определить, насколько широко распространилось это недовольство среди узбекских партийцев или советской интеллигенции, но оно породило у ОГПУ и партийной верхушки глубокое недоверие к местным элитам. В 1929 году это недоверие вылилось в полномасштабную партийную чистку национальной интеллигенции.

Глава одиннадцатая Наступление

Глава одиннадцатая

Наступление

В Средней Азии начата большая кампания борьбы за новый быт с тем, чтобы инициативу и руководящую роль в этом оставить за партией.