– Но ведь это сейчас неважно, – вырвалось у проявлявшего заметное нетерпение Маккейна. – Мы заключим обычный трудовой договор. Даже без нотариуса.

– Как хотите, – ответил нотариус и слегка склонил голову набок, словно желая выразить некое недовольство.

Маккейн бросил быстрый взгляд на Джона.

– Просто хотел содрать с нас дополнительные комиссионные, – прошептал он ему по-итальянски.

И снова печати, подписи, листы промокательной бумаги. Ни шампанского, ни поздравлений. В дверях ожидала миниатюрная бледная женщина, чтобы взять на хранение определенные документы, затем нотариус протянул Джону его экземпляр, быстро пожал руки ему и Маккейну, и все закончилось. Спустя пять минут они сидели в машине и направлялись к отелю Джона.

Джон был готов к тому, что, проснувшись на следующее утро, обнаружит, что отель окружен представителями прессы. Однако, к его немалому облегчению, выглянув на улицу в щель между тяжелыми шторами, он не увидел ни единой спутниковой тарелки.

Но незамеченной их тайная вечерняя церемония не осталась. Маккейн появился, когда Джон сидел в столовой своего номера люкс и поедал на удивление невкусный завтрак; в руках у него была стопка газет. «Сан» разместила длинную статью на задней стороне обложки, суть которой заключалась в том, что «мальчик-триллионер обзавелся новой игрушкой». «Файнэншел таймс» сочла необходимым опубликовать статью в две колонки, даже на первой полосе, впрочем, в самом низу страницы, пронизанную той едкой насмешкой, которой славилась эта газета. Автор с иронией отмечал, что пока не ясно даже, для какой деловой цели предназначена «Фонтанелли энтерпрайзис». Может быть, под влиянием пророчества следующее, что он собирается сделать, – это выкупить джунгли Амазонки, чтобы предотвратить их вырубку и тем самым спасти «зеленые легкие планеты»?

– Они еще удивятся, – вот и все, что сказал на это Маккейн.

Джон пролистал стопку.

– А что с американскими газетами?

– Для них еще слишком рано, – произнес Маккейн. – Только Си-эн-эн позже выпустит получасовой сюжет. Впрочем, мне очень интересно, чем они собираются его заполнить. Предположениями, наверное.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовался Джон, поглядывая на остатки своего безвкусного тоста. Он решил не доедать его.

Маккейн снова собрал газеты и швырнул их в мусорную корзину.

– Any publicity is good publicity[42], и это справедливо не только для Голливуда. Сегодня утром у кучи людей пропадет аппетит.

Кофе, кстати говоря, тоже был абсолютно невкусным.

– Мы можем пойти куда-нибудь, где можно хорошо позавтракать? – попросил Джон.