Джон не смотрел на него и ничего не говорил. Он смотрел в окно, наблюдая за стартом. Мысль о том, что он представляет собой черную дыру, почему-то нравилась ему меньше, чем Маккейну.
Они получили невероятное сообщение. Во время почти забавной акции немецкие и итальянские чиновники из службы по защите налогового законодательства обыскали филиалы банка Фонтанелли во Франкфурте, Мюнхене, Флоренции, Милане и Риме, даже изъяли несколько ящиков с документами, которые, впрочем, незамедлительно были отвоеваны стаей налетевших адвокатов, прежде чем хотя бы один из стражей порядка успел заглянуть в них.
– Что, черт побери, это означает?! – воскликнул Джон, не удержавшийся в кресле. – Что они ищут? И что они могут нам сделать? – Он смотрел в окно, ничего не замечая.
– Ничего, – произнес Маккейн. – Они ничего не могут нам сделать. Не волнуйтесь, Джон, оно того не стоит.
Он стоял спокойно, разглаживал лацкан пиджака, поправлял галстук.
– Но мы ведь должны им как-то противостоять. Мы не можем это так оставить!
– Конечно, нет. Сейчас самое время выступить перед мировой общественностью и представить серьезные возражения. Мы будем очень обеспокоены финансовым положением Европы. Будем подчеркивать значение свободного движения капитала и неизбежность глобализации, неконтролируемость международных торговых потоков. И так далее. – Он рассмеялся, как будто для него все это было веселой игрой. – И они снова поверят каждому нашему слову.
Джон нерешительно смотрел на Маккейна.
– Разве это возможно? Контролировать международные денежные потоки?
Маккейн снова рассмеялся.
– Да, конечно. Все деньги текут через компьютеры банков, и из этой системы не улизнет ни один цент. Разве может существовать контроль лучше?
– А глобализация? Это ведь неудержимый процесс…
– Джон – это мы
После стука в дверях показалась тициановская рыжая головка одной из секретарш.
– Мистер Фонтанелли, мистер Маккейн, представители прессы внизу, в вестибюле.
– Спасибо, Франс, – произнес Маккейн. – Мы уже идем.