– Конечно, не будете.

Я с облегчением улыбнулась.

– Да, – выдохнула я. – Я согласна.

Она сказала, что следующим шагом будет составить короткое предложение для издательства по поводу моих мемуаров. Не вдаваясь в подробности – всего пара страниц, суммирующих мой опыт общения с Кэт/Олесей, чтобы издатель знал контекст наших отношений и о чем я буду рассказывать в мемуарах. Я пообещала ей, что начну писать сегодня же вечером, и она сказала, что организует встречу с редактором из «Харпер Коллинз» в ближайшую пятницу.

За один миг моя ситуация развернулась на 180 градусов: еще недавно я была разорена и думала, что никогда больше не смогу писать, а теперь у меня в кармане собственная сделка с издательством… это так… так… Боже, я даже не знаю, что и думать.

Впервые с тех пор, как я провалилась в эту адскую пучину отчаяния, я наконец почувствовала надежду. Может, я и не смогу опередить события, но я смогу задать им ход, написав мою собственную историю. Я смогу доказать мою невиновность. Смогу сообщить миру, что Кэт манипулировала и мной тоже. Показать всем, как она разрушила мою жизнь. И я смогу продолжить писать. Да, я смогу доказать миру, что я писатель. И что я могу писать не только о моей жизни, но и о вымышленных жизнях тоже. Господи, может, для меня еще не все потеряно.

Как только я вернулась в квартиру, то сразу начала составлять предложение для издательства, но быстро отвлеклась на новости, которые буквально поглотили меня. Я прочитала статью в «Нью-Йорк таймс», в которой приводились интервью с другими людьми, которых Кэт одурачила за эти годы, и в животе начала подниматься тошнота. Я прочитала о том, что «Софи Биссет» тоже была лишь мошенническим трюком и никакой «Софи Биссет» не существовало – все это время ею была Кэт. Она подделала все: фотосессию, интервью – все.

Я должна была заметить, что что-то происходит. Я должна была обратить внимание хотя бы на одну из тех мерзких вещей, которые она проделывала, и должна была тут же сбежать на хрен оттуда и пойти в полицию. Верно??

Почему я ничего не видела? Почему я ничего не предприняла?

Я постоянно задаю себе один и тот же вопрос, он буквально преследует меня: может быть, на каком-то уровне я все-таки знала, но не хотела ясно смотреть на вещи. Я все время мысленно возвращаюсь к тому обеду на День благодарения, когда и родители, и бабушка с дедушкой говорили мне, что с Кэт что-то неладно. И что я делала? Я огрызалась на них. Я защищала ее. Говорила, что они заблуждаются на ее счет. Почему, ради всего святого, я это делала? Почему я предпочла Кэт моей семье?