— Но, Петра, это
— Я знаю, что ты, но, может, это его дух давал тебе вдохновение, направлял тебя, открывал тебе необходимую истину.
Бет прикусывает ноготь большого пальца и изо всех сил сосредотачивается на том, что только что сказала Петра.
— Ну ладно, допустим, но если я должна была стать каналом передачи для чьего-то духовного послания, почему это оказался этот мальчик, а не моя родная мать, бабушка или дедушка? Почему этот мальчик?
— Я не знаю. Опять-таки, возможно, на то есть какая-то причина. Возможно, в том, что он говорит, есть что-то важное для тебя. А может, эта твоя Оливия — всего лишь мать, которая очень любит своего сына и скучает по нему, и между ними осталось что-то незавершенное.
Бет делает глоток чая и на некоторое время задумывается.
— Она хочет знать, какой смысл был в его жизни.
— Ну вот. А твоя книга так сильно напоминает ей про него, что она видит в истории, которую ты написала, свой шанс понять, зачем он приходил в этот мир, и обрести душевный покой. Что скажешь?
Бет кивает:
— Такое толкование мне подходит.
— Ну хорошо, а что тогда ты думаешь про ее слова? Ты считаешь, что у твоей книги правильная концовка?
И снова, как в тот раз, когда Оливия сидела в гостиной Бет, ее пробирает этот тошнотворный электрический озноб.
— Я не знаю. Теперь я вообще уже ни в чем не уверена.
— Я бы на твоем месте вернулась в библиотеку и попыталась написать что-нибудь еще. Посмотрела бы, вдруг у Энтони еще осталось что сказать. Хуже точно не будет.
— Есть еще один момент, — признается Бет.
Петра вскидывает брови и молча ждет.
— Каждый раз, когда она повторяла: «У вас пока нет правильной концовки», меня просто как током прошибало и желудок уходил куда-то в пятки. Я как раз прямо перед этим сказала Джимми, что между нами все кончено.
— Интересно. — Петра барабанит по кружке указательным пальцем. — И что, теперь ты готова передумать?
— Я не знаю, но каждый раз, когда она повторяла: «Это еще не конец», это было как удар молнии. Как будто она говорила про нас с Джимми, а не про книгу.