Таким образом они проводили каждые выходные. Она пила свой кофе и читала газету, а Энтони плескался в раковине. Он любил подставлять руки под холодную воду из крана. Ему нравилось наполнять большую пластмассовую чашку водой и выливать ее в раковину, снова, и снова, и снова. А еще ему нравилось затыкать слив пробкой и наполнять раковину водой. После этого он зачерпывал воду чашкой и выливал ее обратно.

Еще он любил шампунь. Она мешками покупала ему миниатюрные бутылочки с шампунем и прятала от него подальше свои дорогие флаконы. Сначала он снимал с себя рубашку. Потом выливал целую бутылку в раковину и взбивал пену. Еще ему нравилось размазывать шампунь по рукам и телу. Нравилось ощущение своей влажной и скользкой от жидкого мыла кожи.

Допив кофе, Оливия поднималась наверх, в его комнату, брала его одежду, шла в ванную, давала Энтони сухое полотенце и говорила, что пора одеваться. После этого они спускались на нижнюю ступеньку, и там она помогала ему одеться.

Два года назад десятого января она неторопливо пила свой утренний кофе и читала газету, пока Энтони плескался в воде в ванной, а Дэвид прятался от нее на работе. Возможно, если бы она не пила свой кофе так долго. Возможно, если бы Дэвид не сбежал на работу так рано. Возможно, если бы она не была так поглощена чтением газеты.

Вкус того кофе до сих пор стоит у нее во рту. Она любит его, но он внезапно кажется слишком горьким, отвратительным, тошнотворным. Она бросается в ванную, и ее выворачивает в раковину. Отдышавшись, она чистит зубы, тщательно полощет рот ополаскивателем и опускается на холодный кафельный пол.

Два года назад она пила ту чашку кофе в абсолютной тишине и покое. Она читала рубрику «Искусство», когда что-то в тишине наверху внезапным холодком заползло под кожу и заставило ее замереть. Она отложила газету и прислушалась, но не услышала ничего необычного, лишь журчание воды по трубам.

«С ним все в порядке», — подумала она и в следующую же секунду услышала глухой грохот.

Он был слишком громкий, слишком тяжелый, чтобы его можно было объяснить упавшей на пол бутылочкой из-под шампуня или пластмассовой чашкой с водой. Между креслом в кухне и ванной в памяти у Оливии зияет провал. Она помнит этот глухой грохот, а потом сразу же Энтони, бьющегося в судорогах на кафельном полу.

Она заставляет себя подняться с пола ванной. Потом надевает зимнюю куртку, шапку и сапоги и отправляется на улицу погулять, пытаясь избежать воспоминаний о том, что произошло дальше. Может, если она постоянно будет двигаться, а не сидеть на одном и том же всегдашнем месте, воспоминания о том, как закончилось то утро, не смогут найти и накрыть ее.