Иван Петрович молча выслушал эту исповедь сорванца, с которым когда-то разоряли птичьи гнезда, лазили по соседским огородам за огурцами, а однажды утащили из торгового ларька большую банку варенья и полмешка пряников. Он вновь удивился оптимизму этого скрюченного старичка, мысленно укорил себя за хандру и жизненный пессимизм, и перевел разговор на воспоминания об их общем босоногом детстве, когда никаких болезней, кроме простуды, не было, а жизненные невзгоды сводились к зуботычинам от мальчишек старшего возраста, а значит и сильнее.

Они вспомнили несколько забавных случаев из тех времен: охоту на воробьев, которых по всей Сибири и сейчас называют жидами, стрельбу из самопалов, игру в деньги, походы на озеро, куда и направлялся Иван Петрович, воровство карасей из рыболовных сетей на этом озере и прочие свои юные похождения.

Василий пригласил зайти в дом попить чаю, и они через калитку вошли во двор. Весь двор был завален каким-то хламом: запчасти от автомобилей, железки неизвестного назначения, огородный инвентарь, груды кирпича, под навесом лежала складная лодка, висели рыболовные сети – чувствовалось, что если вещь или предмет попадали сюда, то никогда не выбрасывались в надежде, когда – нибудь, пригодиться по хозяйству.

Вошли в дом, вернее избушку, не более двадцати метров площади, состоящую из кухонки и комнаты. Здесь тоже царил полный беспорядок из наваленных и рассованных по углам предметов кухонной утвари, одежды, обуви, подушек и одеял. Чувствовалось отсутствие женского хозяйского порядка. Василий сказал, что жил здесь вдвоем с женой, которая навсегда уехала жить к дочери в дальнее село, чтобы помогать с внуками.

Он вскипятил чайник и поставил на стол тарелку с сотовым мёдом. «Вот таким медом я и вылечился, – сказал он и продолжил, – Мёд вообще полезен, хорошо действует на мужскую силу, этому способствует и мясо кроликов, так что иногда поем кроликов и мёда и ещё позанимаюсь с женщиной – не смотри, что я на костылях, это дело ещё вполне могу. А у тебя как насчет женщин?»

Иван Петрович отшутился, что он профессор, а профессора занимаются наукой, но не женщинами. Тут же вспомнилась хулиганская загадка из детства: «Без рук, без ног, на бабу скок» Кто такой? Ответ: инвалид войны. Тогда, сразу после войны, в городке было много инвалидов – вот у старших пацанов и родилась эта беззлобная шутка, которую запомнили и мальчишки. Сейчас, глядя на скрюченного Василия, Иван Петрович подумал, что эта шутка вполне применима и к нему.

Но, вероятно, тема женщин была второй главной, после болезни, темой разговоров для Василия. «Ты не смотри, что я живу среди хлама,– продолжал Василий, – у меня есть молодая женщина, она приходит ко мне, как соцработник к инвалиду, а заодно и позабавиться сексом – так это сейчас называется. Я, знаешь ли, только недавно стал разбираться в этом деле, потому что всю жизнь прожил с закрытой женщиной, а это всё не то». «То есть как с закрытой?» – удивился Иван Петрович. «Вот так, – продолжил Василий, – если женщина, во время секса закрывает глаза: значит, ты ей неинтересен, может и противен, и она мысленно представляет себе другого мужчину, с которым ей когда-то было хорошо. Если такого мужика у неё не было, то просто представляет кого-нибудь, кто ей нравится, пусть даже в кино: артист какой-то, но только не ты».