Поздно. Задушевно тикают часы. Отцу индеанки Дженни хватает сил лишь на то, чтобы сидеть и глядеть в пустой пульсирующий экран, похожий на голубоватый глаз. Но постепенно из этого глаза рваным строем начинают появляться разрозненные воспоминания и мифы. Они принимаются кружить вокруг костра, который не затухает уже шестьдесят лет. Наконец они рассаживаются кто где, друг на друге, как прозрачные годы, вырванные из целлофанового календаря. «Жили-были…» — произносит известняковый глаз, и все замирают, прислушиваясь…

Генри успешно пререкается с юной тенью из прошлого. Ли удивленно зажигает спичку. Обезумев, скулит Молли на чьих-то руках. За полночь в гостинице «Ваконда», в номере, который они делят пополам, Рей и Род торгуются о том, сколько они заработали у Тедди. Рей пытается насвистывать гитарное вступление Хэнка Томпсона к «Перлу на Земле», но он слишком раздражен, и копченые колбаски, которые Род приготовил на ужин, слишком буйно ведут себя у него в животе, не давая попасть в нужную тональность. Внезапно он обрывает свист и швыряет в корзинку газету, которую читал.

— Мать вашу растак, обрыдло все!

— Спокойно, парень! Просто у них забастовка, — пытается успокоить Род своего приятеля, — Может, пока она у них тут не закончится, поехать в Эврику и посшибать баксы на стоянке у твоего брата? Что скажешь?

Рей глядит на зачехленную гитару, лежащую у него под кроватью, потом подносит к лицу свои руки и осматривает их.

— Не знаю, друг. Будем смотреть правде в лицо: никто из нас не становится моложе. Просто иногда… на хер, на хер все!

На причале перед домом Хэнк кладет потерявшую сознание собаку в лодку и выпрямляется.

— Сделай мне одолжение, Джоби, свози ее к ветеринару…

От удивления Джо даже просыпается. Что? То есть конечно, но…

— Я хочу заняться фундаментом.

— Опять? Ты его замучаешь до смерти со своими проверками и укреплениями.

— Нет. Просто… эти тучи мне не нравятся.

— Ну… о'кей. — И, оставив Хэнка на берегу, он, нахмурившись, — шрам поверх шрамов — плывет через темную реку, чувствуя, что ему тоже что-то не нравится, нечто большее, чем тучи, но он еще не знает что.

Генри ворочается и ерзает в своей скрипучей кровати, беседуя с белыми красавицами, и вставная челюсть пялится на него из стакана с водой. Вив в темноте обнимает подушку, не понимая, почему он не ложится, почему не приходит сейчас! к ней! и вспоминает долгие ночи, которые она проводила одна с куклами, — «Птица на ветке, рыба на волне», — пока ее родители ездили на грузовике продавать продукты в Денвер или Колорадо-Спрингз, в темной комнате, где куклы прислушивались к каждому звуку: «…а моя красотка идет-поет ко мне». Джо поднимается по лестнице, уже абсолютно уснув. Мягкий ворох Джэн ждет его в комнате, полной маленьких сонных комочков, и в своей фланелевой ночной рубашке она выглядит так скромно, что вряд ли сможет соблазнить даже самое тупое воображение. Хэнк, плотно сжав губы, стоит на причале и нервно потирает ладони о бедра. Ли, сняв обувь, сидит на кровати, потом подносит спичку к погасшей сигарете и смотрит на вспышку своих словоизлияний…