— Но зачем? — спросил он, мигая. — Я хочу сказать, зачем Ивенрайту?..

— Ивенрайт здесь ни при чем, — ответил я. — Ивенрайту бы мозгов на это не хватило. Ивенрайт умеет только заколачивать гвозди в бревна, на слухи он не мастак. Нет, это — Дрэгер.

— Ага. — Он треснул кулаком по ладони и кивнул, после чего снова захлопал глазами. — Но я все равно не понимаю: что они надеются извлечь из этого?..

Я забрал у него бутылку, поскольку он ею не пользовался по назначению, сделал еще глоток и завинтил крышку.

— Усилить давление. Это как прессинг на поле — способ заставить меня выглядеть еще большим негодяем, даже в глазах собственных родственников.

Он снова задумчиво почесал пузо.

— Ладно. Я понимаю, ребята не слишком обрадуются сообщению, что их переводят на работу в лес, когда они считали, что все уже окончено… и что некоторые здорово потреплют тебе нервы… Но я, хоть убей, не понимаю, какую пользу Дрэгер-то с Ивенрайтом собираются из этого для себя извлечь.

Я поставил бутылку в ящик, улыбнулся ему и задвинул ящик обратно.

— И я не понимаю, Джоби. Если уж говорить начистоту. Так что пошли вниз и посмотрим, как нам удастся с ними справиться. Пошли покажем этим говноедам, кто Самый Крутой Парень По Эту Сторону Гор.

Он двинулся за мной, продолжая качать головой. Добрый старый Джоби. (Когда мы проходили мимо двери, обогреватель все еще жужжал. Вив спустилась вниз, на кухню, помочь Джэн. Но Ли еще был там. Он сидел на кушетке с градусником во рту и протирал свои очки одним из ее шелковых носовых платков. Он поднял на меня глаза с невинным видом, какой бывает у близоруких людей, когда они снимают очки…)

Когда я сообщил новости, никто особенно не стал вставать на дыбы, кроме Орланда с женой, которые действительно достали меня. Остальные разбрелись, покуривая сигареты, и только Орланд вопил, что не понимает, почему это я считаю, что могу диктовать условия всему округу, а жена его подтявкивала: «Правильно! Правильно!» — как истеричная комнатная собачонка.

— Ну конечно, ты здесь живешь как отшельник, тебя могут не волновать соседи! — продолжал он. — У тебя нет дочери, которая возвращается из школы в слезах, потому что одноклассники отказались принять ее в Христианскую Ассоциацию Молодежи.