Мы застаем Хэнка в гостиной, сидящим перед телевизором. Транслируют встречу по футболу. Шея у него обмотана шарфом, рядом с креслом стоит стакан со зловещей жидкостью, из угла рта торчит огромный термометр для животных, — у Хэнка настолько классический вид инвалида, что меня это даже забавляет, хотя и вызывает чувство стыда за него.

— Как дела, Малыш? — Он наблюдает за мельтешением, предшествующим введению мяча в игру.

— Неожиданно удачно для организма, не привыкшего к подводному существованию.

— Как дела в городе?

— Ужасно. Я заходил к отцу.

— Да?

— Он вроде как в коме. Доктор Лейтон считает, что он умирает.

— Да. Вив говорила с ним вчера по телефону, и он сказал ей то же самое. Хотя не знаю, не знаю.

— Похоже, добрый доктор абсолютно уверен в своих диагностических способностях.

— Да, но, знаешь, в таких делах никогда нельзя быть уверенным. Он крутой старый енот.

— А как Джэн? Я не смог быть на похоронах…

— Нормально. Они его всего заштукатурили. Как будто Джоби решил сыграть свою последнюю шутку. А Джэн? На время уехала с детьми во Флоренс, к родителям.

— Наверное, так лучше.

— Наверное. Постой-постой, сейчас будет удар…

За все это время, если не считать взгляда, брошенного на стакан с сомнительной жидкостью, он ни разу не оторвал глаз от экрана. Он, как и Вив, делает все возможное, чтобы не смотреть на меня, испытывая такую же боль, как и я, несмотря на нашу пустую болтовню, призванную скрыть истинные чувства. Я тоже не ищу его взгляда. Мне по-настоящему страшно: за облаком слов нетерпеливыми молниями проблескивают наши чувства, так заряжая атмосферу старого дома, что единственным способом избежать взрыва представляется полная изоляция контактов. Стоит нашим глазам встретиться, и, возможно, мы не выдержим напряжения.

Я подхожу к столу и расстегиваю куртку.

— Я только что говорил Вив, что собираюсь возвращаться к цивилизации. — Я беру из вазы золотистое яблоко и впиваюсь в него зубами. — В школу.

— Да? Намерен покинуть нас?

— Через несколько недель начинается зимний семестр. А поскольку в городе говорят, что контракт с «Ваконда Пасифик» разорван…

— Да. — Он потягивается, зевает и почесывает грудь через ворот своего шерстяного свитера. — Песня спета. Сегодня срок. Все, так или иначе, вышли из строя… а я, черт побери, не могу валить лес в одиночку, даже если бы был здоров.