Эти проникновенные слова вызвали неслыханный доселе энтузиазм, взволновали и заставили многих питать надежду на лучшее; они же изменили поведение церкви или, по крайней мере, части ее служителей. Исчезала идущая из античности установка на ненависть к евреям, устранялась концепция о "народе-богоубийце" и отсылки к "подлым иудеям" в ритуальных формулах пасхальных литургий. Впервые и со всей торжественностью признавалось, что христианство родилось во чреве иудаизма. А Христос сам был евреем и оставался таковым вплоть до физической смерти на кресте. Энциклика вроде бы действительно ознаменовала новую эру в мучительных отношениях католиков и евреев, "старших братьев", как назовет их Иоанн Павел II при посещении римской синагоги в апреле 1986 года.
Нет никакого сомнения в том, что слова папы Пачелли были чересчур осторожными, а голос — слабым, поэтому он не смог воспрепятствовать стальной воле нацистов по истреблению неугодного им народа. Он сам вполне отчетливо осознавал вероятную неадекватность своих шагов чудовищности бушевавших в мире событий. В разгар войны, в октябре 1941 года, он задал нунцию Ронкалли вопрос, "не будет ли превратно истолковано его молчание по поводу деятельности нацистов".
Впрочем, для всех очевидно, с каким упорством и настойчивостью церковь способна выступать (даже сегодня), когда та или иная тема кажется ей важной в контексте духовной миссии и светских прерогатив. Отчего же Пий XII вел себя с таким, скажем так, "благоразумием"? Первой причиной, как уже было упомянуто, могли стать многовековые предрассудки и враждебность к евреям, интегрированные в процесс обучения в любой церковной семинарии.
Папа и большая часть курии пропитались этой культурой с младых лет, их воззрения на иудаизм были очень негативными: это вероучение воспринималось как матрица христианства, но выродившаяся, упадочная и разложившаяся. Старая религия категорически отказывалась признавать приоритет и непререкаемую истинность новой; иудаизм низводил Иисуса Христа, почитающегося католицизмом в качестве Спасителя человечества, до уровня любого из прочих библейских пророков. Видимо, нацистский антисемитизм в своей ранней фазе нащупал отдельные точки соприкосновения с католической ортодоксией. Разумеется, только в ракурсе ненависти к еврейскому народу. Речь, конечно же, не идет о газовых камерах.
Вторая причина заключалась в том, что масштаб уничтожения многие месяцы недооценивался, поскольку новости были обрывочными, а сам проект нацистов был настолько "новаторским", что звучал неправдоподобно. Слухи, постепенно просочившиеся в Ватикан, поначалу воспринимались как многократно преувеличенные и нелепые. Более того, как точно подметил Ренато Моро в монографии