что в их склонности к оккультизму, мистицизму и парарелигиозной сакральности рано или поздно найдется тот мостик, который приведет их к истинной вере.

Наконец, существовал и вечный конфликт с современностью, громко и скандально возвещенный еще в 1830 году папой Григорием XVI, публично утвердившим тезис о божественном происхождении папства и осудившим демократию, свободу слова и печати, равноправие людей. Одним словом, все отравленные плоды Просвещения, вырвавшие верующих из летаргических объятий привычки подчинения наставлениям церковной иерархии. В этой войне против "марша времен", которая поглотила затем и Пия IX, церковь была гораздо более озабочена свободой нравов, развязным англоамериканским модернизмом и просвещенческим мировосприятием светской Европы, чем сумеречной мистикой Третьего рейха.

Впоследствии стало ясно, что в Германии и католики начали испытывать на себе всю жесткость системы: верующих и священников преследовали, пытали, бросали в лагеря, сажали в тюрьмы, убивали. Не менее десяти тысяч священнослужителей были "допрошены" гестапо, десятки из них погибли. Раздавались многочисленные голоса протеста и призывы к папе услышать их, ведь жертвами Молоха уже становились не только евреи, но и собратья по вере. Но даже в этом случае Пий XII не посчитал нужным повлиять на ситуацию с должной энергией. Опираясь на единодушную поддержку курии, он полагал, что выбор недвусмысленной позиции или хотя бы такая попытка все только усложнит и увеличит риски. Приходилось учитывать возможную схизму немецкого католицизма, в среде которого были сильны патриотические и антисемитские настроения. К тому же нацистская Германия с неоспоримой стойкостью боролась против Советского Союза, преследовавшего церковь и исповедовавшего материалистический атеизм. Из двух зол — если признать, что в Риме полагали их таковыми, — Германия представляла собой, безусловно, меньшее.

Следующий момент, который необходимо принять во внимание, — это колоссальный объем просьб о помощи, поступавших в Ватикан ежедневно со всех концов света. Эти почти всегда отчаянные мольбы доносили до благополучного Ватикана эхо насилия, издевательств, нищеты, разрушений, надругательства над женщинами — всего того, что принесла с собой война. Каждый из этих голосов просил, даже требовал приоритетности в рассмотрении своей беды; в подобной оглушающей какофонии было сложно установить иерархию запросов. И в итоге ужасы холокоста, о точном размахе которого еще не было никаких сведений, смешались с сотнями других трагедий, порожденных страшным конфликтом, разрывавшим мир на мелкие кусочки.