— Она обо мне рассказывала?

— Не то чтобы…

— Оставьте нас, пожалуйста! — повернулся старик к Светлане, все еще стоявшей на пороге.

— Допрос несовершеннолетнего должен осуществляться в присутствии педагога, — твердо заявила та.

— А это не допрос, и я — лицо неофициальное, — развел руками Кирилл Альбертович. — Мы с молодым человеком просто побеседуем… о будущем.

Любопытная формулировка — даже если акцент на последнем слове мне и померещился!

— И тем не менее… — начала было Светлана.

— Извольте выполнять! — в голосе «неофициального лица» звякнуло железо, и, помявшись еще пару секунд для порядка, старший педагог таки вышла вон. — Присаживайся, — кивнул мне Кирилл Альбертович на крайний стул.

Так я и сделал.

— Как самочувствие? — поинтересовался затем мой собеседник.

— Спасибо, вроде, хорошо, — неопределенно повел я руками.

— Это хорошо, что хорошо, — улыбнулся старик. — С головой шутки плохи…

— Моя хотя бы осталась цела, — зачем-то обронил я.

— Да, бедная девочка… — вздохнул Кирилл Альбертович. — Не подскажешь мне, за что тебя хотели убить? — спросил он вдруг.

— Меня? — простодушно захлопал я глазами.

— Тебя, тебя. Это же дураку ясно: Семшовой просто фантастически не повезло. Жертвой убийцы должен был стать ты — и не прикидывайся, будто сам этого не понимаешь!

— Ну… — протянул я.

Четкой линии поведения для общения с дедом Трефиловой я выработать не успел: полагал, что время на это у меня еще будет. С другой стороны, наше сотрудничество с Кириллом Альбертовичем, вроде как, предопределено — значит, может, и не стоит изобретать чего-то особенного? Просто тупо плыть по течению?