В апреле 1923 года в Москве открылся так называемый Второй Поместный собор Русской Православной Церкви, получивший в народе название лжесобора. По его решению святитель Тихон был лишен сана, звания и монашества. 8 мая патриарха посетили делегаты «собора», потребовавшие от святителя не только расписаться в том, что он ознакомлен с «соборным» решением, но и снять с себя одеяние священнослужителя. Патриарх решительно отказался выполнять эти бесстыдные и незаконные с канонической точки зрения требования.
Тем временем весной 1923 года усиленно готовился судебный процесс над патриархом Тихоном. Было уже составлено обвинительное заключение, требовавшее приговорить патриарха за «контрреволюционную деятельность» к высшей мере наказания — расстрелу. Казалось, первосвятителя Русской Церкви, как и многих других русских иерархов, ждет мученическая смерть. Однако именно весной 1923 года во всем мире стала нарастать волна протестов против преследований верующих в СССР. 8 мая был озвучен ультиматум министра иностранных дел Великобритании лорда Дж. Керзона. Одним из его требований было остановить казни духовенства. Англия угрожала расторгнуть торговый договор с Советской Россией от 1921 года. Г. В. Чичерин и Л. Д. Троцкий обратились к Петроградскому и Московскому советам с призывом не делать ни одного шага, который мог бы осложнить отношения Советской России с Западом.
В эти дни, в мае 1923 года, патриарх Тихон был возвращен из внутренней тюрьмы ГПУ в Донской монастырь. 16 июня в печати появилось его заявление в Верховный суд РСФСР, в котором святитель сообщал о своем раскаянии в «проступках против государственного строя» и просил Верховный суд изменить меру пресечения, то есть освободить его из-под стражи. «При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне Советской власти не враг, — писал святитель. — Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».
27 июня 1923 года патриарх Тихон был, наконец, освобожден из-под стражи. (Хотя постановление о прекращении дела по его обвинению было принято значительно позже, только в марте 1924 года.) Уже на следующий день, после более чем годового перерыва, он появился на народе: приехал на погребение почитаемого в Москве протоиерея Алексея Мечева. В церковь на Лазаревском кладбище патриарх войти отказался, так как там служили обновленцы, но совершил панихиду возле свежей могилы.
Верующие восприняли заявление патриарха Тихона как вынужденное. Сам же он не раз говорил, что пошел на этот шаг ради спасения Церкви, гибнущей от насилия власти и церковного раскола. Тем, кто упрекал его в соглашательстве с советской властью, святитель отвечал: «Пусть погибнет имя мое в истории, только бы Церкви была польза». Англиканскому епископу Бюри, также обратившемуся к святейшему за разъяснениями, патриарх напомнил слова апостола Павла: «Имею желание разрешиться и быть со Христом (то есть принять смерть. —