34. ЯВЛЕНИЕ ВОСКРЕСШЕГО ГОСПОДА МАРИИ МАГДАЛИНЕ И ДРУГОЙ МАРИИ

34. ЯВЛЕНИЕ ВОСКРЕСШЕГО ГОСПОДА МАРИИ МАГДАЛИНЕ И ДРУГОЙ МАРИИ

(Ин. 20:11–18; Мк. 16:9-11; Мф. 28:9-10)

После того как апостолы Петр и Иоанн ушли от гроба, там осталась одна Мария Магдалина, пришедшая, может быть, вместе с ними или сейчас же вслед за ними. Душа ее была в смятении, и она плакала, считая тело Господа похищенным. Плача она наклонилась к отверстию гроба и увидела там двух Ангелов, сидящих на том одре, на котором в гробных пещерах полагали тела мертвых. Скорбь о Господе была столь велика, что заглушала все прочие чувства, и потому Магдалина, видимо, даже не была особенно потрясена этим явлением Ангелов и на их вопрос с желанием ее утешить: «Жена! Что ты плачешь?» — она запросто, как бы говоря с земными существами, трогательно выражает свою скорбь все в тех же словах, как раньше апостолам Петру и Иоанну: «Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его». Сказав это, она, может быть случайно, в растерянности чувств, а может быть, движимая инстинктивным внутренним чувством, обратилась назад и увидела Иисуса, но не узнала Его. Не узнала, вероятно, потому, что Он явился «иным образом», как позже эммаусским путникам, в «смиренном и обыкновенном» виде (Святой Златоуст), почему она и приняла Его за садовника. А может быть, не узнала и потому, что глаза ее были заплаканы, она была подавлена скорбью и отнюдь не ожидала увидеть Господа живым. Не узнала она Его вначале даже по голосу, когда Он спросил ее: «Жена, что ты плачешь? кого ищешь?» Принимая Его за садовника, что вполне естественно, ибо кому же и быть так рано в саду, как не садовнику, она говорит Ему: «Господи, — в смысле «господин», — если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его», — не думая даже при этом, будет ли она, слабая женщина, в состоянии поднять Его. Тогда Господь открылся ей, произнеся ее имя, очевидно, особой, хорошо и давно знакомой ей интонацией голоса: «Мария». «Обратившись» — это показывает, что она после слов своих воображаемому садовнику снова обратила взоры свои к гробу, — «говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель!», и при этом, видимо, в неописуемой радости упала к ногам Господа, желая прильнуть к ним, осязать их, может быть, для того, чтобы убедиться в том, что видит настоящего живого

Иисуса, а не призрак. Господь запретил ей это, сказав: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и к Богу вашему». «Верь не осязанию своему, а слову Моему», — как бы так сказал Господь. Смысл запрещения также тот, что Господь хотел как бы сказать Марии: «оставь Меня, ибо тебе нельзя быть со Мной неотлучно, не удерживай Меня и себя, а иди и проповедуй Мое воскресение, Мне же надлежит теперь не оставаться с вами, а вознестись к Отцу Небесному». Хорошее разъяснение смысла этого запрещения прикасаться к Господу мы находим в утренней стихире 8 гласа: «Еще земная мудрствует жена: тем же и отсылается не прикасатися Христу».