В четвертой главе св. апостол увещевает христиан не всякому духу верить, но испытывать духов, «от Бога ли они». Для сего пробным камнем св. Иоанн поставляет основной догмат христианства о воплощении Бога Слова: «всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога». Здесь «исповедует» значит не только «устами», ибо мы знаем из Евангелия, что и бесы исповедовали Иисуса Христа Сыном Божиим своими устами через бесноватого, но всею жизнью своею. По словам св. Иринея Лионского, эти слова апостола направлены против докетов, ложно учивших, будто Господь имел лишь призрачное тело, но не воплощался на самом деле (ст. 1–3). Но проявления в мире духа антихристова через всевозможных «духов лестчих» — еретиков — не должны смущать христиан: «дети_г вы от Бога и победили их» — дело Божие должно восторжествовать над всеми ересями. Лжеучители торжествуют лишь временно, потому что «они от мира» и умеют приноравливаться ко вкусам и страстям мира, отчего мир и слушает их. «Мы от Бога», говорит далее апостол, и потому «знающий Бога слушает нас». Это и есть признак того, как отличить «Духа истины» от «духа заблуждения» (ст. 4–6). Другая характерная черта детей Божиих — любовь к ближним: она духовно сродняет их с Богом, вводит в теснейшее общение с Ним: «будем любить друг друга, потому что любовь от Бога… Бог есть любовь». Не имеющий в сердце своем любви к ближнему «не познал Бога» — не имеет надлежащего понятия о Боге. Выражение «Бог есть любовь» принадлежит только св. апостолу Иоанну и не встречается больше нигде в этом виде в священных книгах, хотя понятие такое есть. Это — самое лучшее и полное определение понятия и существа Божия (ст. 7–8). Наивысшее проявление любви Божией к людям в том, «что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь чрез Него». В этом — сильное побуждение для нас к любви как к Богу, так и к ближним, ибо только «пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (ст. 7-16). Эта любовь так высока в своем совершенстве, что достигает до дерзновения перед судом Божиим и из сердца верующего совсем изгоняет страх. Конечно, апостол говорит здесь о страхе рабском, который несовместим с сыновней любовью к Богу: страх сыновний этой любовью не исключается (ст. 17–18). Призывая христиан к любви к Богу, апостол со всей силою убеждения настаивает, что любить Бога можно лишь при условии деятельной любви к ближним: «кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец». Любить невидимое гораздо труднее, чем любить видимое, а потому не может быть истинной любви к Богу у того, кто не любит «брата своего». И сверх того: такова и заповедь Божия, чтобы «любящий Бога любил и брата своего» (Мф. 22:38–39), (ст. 19–21).