В пятой главе св. апостол разъясняет, что заповедь о любви к ближнему не тяжела для христианина, ибо она естественно вытекает из заповеди о любви к Богу: «всякий любящий Родившего, любит и рожденного от Него». Любовь к ближнему является, таким образом, естественным следствием нашего сыновства Богу. Бог — наш общий любящий Отец, а мы все — дети Его и друг другу — братия. Признак истинной любви к Богу — соблюдение Его заповедей, что для любящего не тяжко. Верующий имеет для этого еще и особую силу, побеждающую мир со всеми его искушениями. Эта сила — вера в Сына Божия: «сия есть победа, победившая мир, вера наша», потому что по вере нашей нам даруется в таинствах благодатная помощь Божия для борьбы с искушениями. Самым возвышенным примером победы над миром могут служить апостолы Христовы, приведшие своею проповедью весь мир, первоначально столь враждебно настроенный, к подножью креста Христова (ст. 1–5). Утверждая истинность нашей веры, что Иисус Христос действительно есть Сын Божий, воплотившийся, пришедший на землю и дарующий нам жизнь вечную и победу нам миром с его греховными искушениями, апостол ссылается на трех Свидетелей на небе и на трех свидетелей на земле. Свидетели на небе: Отец, Слово и Святой Дух, а свидетели на земле: Дух (тот же Дух Святой, но уже не в Его лице, или Ипостаси, а в Его действиях, которыми Он свидетельствует о Христе, усвояя совершенное Искупителем искупление приемлющим его верою), вода и кровь (истекшие из ребра Иисусова как истинного Человека и ставшие веществами двух величайших таинств — крещения и причащения). В Ветхом Завете при левитском Богослужении главными действиями, при посредстве которых согрешающие очищались от грехов и примирялись с Богом, были — очищение водой и очищение жертвенною кровью (Числ. 19:9 и Лев. 14:5–7). Эти действия, как и весь обрядовый закон Моисеев, имели прообразовательное значение в отношении ко Христу и совершенному Им спасению человечества (Евр. 10:1; 1 Кор. 10:1 и далее). Христос отменил прообразовательное в Ветхом Завете и заменил оное самою сущностью вещей, или истиною, но под образом, так как образ необходим для уразумения истины для человека, состоящего из души и тела; прообраз в Новом Завете заменен образом. Вода есть образ крещения, кровь есть образ искупления человечества крестной смертью Спасителя. Таким образом, «пришествие Иисуса Христа водою и кровью» — это есть установление Им таинства крещения и таинства причащения. «Не водою только, но водою и кро-вию» — эти слова, видимо, направлены против современного апостолу еретика Керинфа, ложно учившего, что Божество Христово соединилось с человечеством лишь при крещении Его и опять отделилось от Него при страдании, так что пострадал не Сын Божий, а простой человек (ст. 6–9). Кроме того, христианин имеет и внутреннее свидетельство в себе самом: это удостоверительное свидетельство в своем собственном духе, запечатленном помазанием (2:20) или печатью Духа Божия (2 Кор. 1:21, 22), по которому он знает и уверен, что он во Христе примирен с Богом и имеет упование жизни вечной. Об этом внутреннем свидетельстве говорил Сам Господь (см. Ин. 7:16; 3:33). Это внутреннее свидетельство выражается также в молитвенном дерзновении верующего: «когда просим чего по воле Его, Он слушает нас». Поэтому, если мы по любви к согрешающему ближнему нашему молимся за него, «Бог даст ему жизнь». Но при этом апостол делает важную оговорку: «если только ближний наш согрешает «грехом не к смерти». Это различие «греха к смерти» и «греха не к смерти» имеет тот же смысл, что и слова Господа Иисуса Христа о том, что всякий грех и хула отпустятся или простятся людям, но хула на Духа Святого не отпустится людям ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12:31–32). «Грех не к смерти» — это всякий грех человека, который происходит от общей слабости человеческой, — грех, очищаемый искренним покаянием и сердечным сокрушением и потому не подвергающий грешника духовной смерти. «Грех к смерти», или смертный грех, — это грех тяжкий, совершив который, человек так ожесточается сердцем, что становится не способным к покаянию. Таков грех упорного неверия, упорное отступничество от веры, не принимающее никакого вразумления, ожесточенное закоснение в еретических заблуждениях или тяжких нераскаянных грехах, ставших как бы второй природой человека, а потому неисцельных. По-видимому, апостол считает, что нельзя быть уверенным в силе молитвы за ближнего, коснеющего в смертном грехе, ибо успеху такой молитвы противодействует неверие и ожесточение самого грешника. В заключение (ст. 18–21) апостол кратко приводит основные мысли послания о том, что рожденный от Бога не грешит, то есть не побеждается грехом всецело, потому что хранит себя благодатью возрождения и лукавый не прикасается ему, что христиане от Бога, а мир неверующих во зле лежит; Сын же Божий дал нам истинное знание, чтобы хранить себя от идолов, то есть от всякого зла вообще.