— В наши дни люди с легкостью меняют религиозные убеждения, — сказал я. — Вчера он был христианином, сегодня он «ньюэйджер», завтра буддист, а послезавтра — создатель собственной религии. С нынешней точки зрения перемена, о которой вы говорили, не кажется такой уж существенной.

Морлэнд кивнул. Он явно не в первый раз слышал это возражение.

— Такого человека я бы спросил: «Во что ты свято веришь? Что твои родители были хорошими людьми? Что убивать безнравственно? А теперь подумай: что должно произойти, чтобы ты перестал в это верить?» Может быть, тогда масштаб перемен станет ясней. А ведь мы говорим не об одном человеке, а о целом сообществе людей, которые отринули бесконечно ценные для себя убеждения, передававшиеся из поколения в поколение и данные, как они полагали, Самим Богом. Люди отвергли их, рискуя своим благополучием здесь, на земле; более того, они верили, что если они ошиблись, значит, душам их предстоит вечно гореть в аду. Но и это еще не все: люди изменили свои убеждения не потому, что нашли что-то лучшее, более удобное. Старые традиции их вполне устраивали. Но люди отказались от них, потому что видели чудеса — необъяснимые чудеса, побудившие их взглянуть на мир другими глазами.

— Мы, представители западной культуры, — индивидуалисты; нам нравятся перемены в обществе и технологические новшества, а традиции значат для нас не так уж много, — заметил я.

— Согласен, — ответил Морлэнд. — Но люди, о которых мы говорим, напротив, ценили традиции. В их эпоху рассуждали так: «Чем древнее, тем лучше». Чем старше была идея, тем вернее она им казалась. Поэтому новые идеи воспринимались обществом вовсе не так, как в наши дни. Поверьте, — заключил он, — для еврейского общества это были не какие-то там незначительные нововведения, но грандиозные перемены, нечто наподобие социального землетрясения. А землетрясения не происходят без причины.

Пример номер четыре: ПРИЧАСТИЕ И КРЕЩЕНИЕ

Морлэнд сказал, что важнейшие косвенные доказательства Воскресения — возникновение в ранней церкви таких таинств, как причастие и крещение. Однако у меня оставались некоторые сомнения.

— Разве не естественно, что в любом вероисповедании возникают особые ритуалы и обряды? — спросил я. — Это свойственно всем религиям; при чем тут доказательства Воскресения?

— Ну хорошо, давайте поговорим о причастии. Ведь вот как странно: первые христиане собирались вовсе не для того, чтобы отпраздновать Его учение или Его чудеса. Они регулярно устраивали совместные трапезы с одной-единственной целью: отметить, что Иисус был публично казнен самым отвратительным и унизительным способом.