Предположим, например, что в рамках религии, известной как христианство, существовали две секты. Допустим, что в обоих случаях их членам приносили выгоду контакты с другими членами секты. А теперь представим, что в одну секту охотно принимали людей всех национальностей, а в другую попасть представителям большинства национальностей было очень трудно. Разве у первой из них не больше внешних сетевых факторов? Разве расти она будет медленнее второй? И поскольку размерами первая в результате роста будет превосходить вторую, разве ее конкурентные преимущества не будут увеличиваться по логике внешних сетевых факторов? Иными словами, разве христианство Павла не превосходило гипотетическое альтернативное христианство, учение которого не предусматривало межнациональных уз?

В сущности, это не просто мысленный эксперимент. В раннем христианстве существовало несколько сект или групп, несколько версий движения сторонников Иисуса, которые в принципе могли выиграть внутреннее состязание и стать «господствующим» христианством, как в конце концов стала версия Павла. По крайней мере одна из них соответствовала описанию этой гипотетической альтернативы.

Евреи для Иисуса

Евреи для Иисуса

Помните последователей Иисуса, которым Павел желал, чтобы они «удалены были» потому, что настаивали на обрезании, которое отбивало бы у неевреев охоту присоединиться к движению Иисуса? Маловероятно, чтобы они сделали это буквально, и, по-видимому, не стали делать и метафорически; их духовные наследники были все еще живы по прошествии двух веков⁶. В документах IV века говорится о группе евионитов (эбионитов), которые настаивали на том, что приверженцами Иисуса могут быть исключительно евреи. Язычники достойны спасения, но лишь после обращения в иудаизм, а значит, после точного соблюдения ритуалов иудейского закона, от кашрута до обрезания.

Как отмечал Барт Эрман в книге «Утраченные христианства» (Lost Christianities), евионитские представления об Иисусе были, вероятно, ближе к взглядам самого Иисуса, чем те, которые в конце концов превалировали в христианстве. Иисус был не богом, утверждали евиониты, а всего лишь мессией. И хотя он, подобно некоторым былым царям израильтян, приходился сыном Богу, родился он, подобно любому другому человеку, от забеременевшей биологическим путем женщины. (На самом деле, говорили евиониты, Иисус был принятым сыном Бога, избранным для его примерного поступка.)

В этих вопросах евиониты строже следовали еврейским священным писаниям, чем нынешние христиане. Когда в Евангелии от Матфея говорится о непорочном зачатии, дается ссылка на Книгу пророчеств Исайи, согласно которой «Дева во чреве приимет и родит сына, и нарекут имя Ему: Еммануил»⁷. Но на самом деле слово на древнееврейском из книги Исайи, переведенное как «дева» («девственница») в Септуагинте, означает всего лишь «молодая женщина».