Но некоторые убеждения труднее подвергнуть проверке, чем эти два. Трудно проверяемые убеждения могли удачно вписаться в процесс культурной эволюции, давший начало религии. И действительно, религиозные верования охотников-собирателей, как и религиозные верования в целом, состоят преимущественно из притязаний, не поддающихся проверке на фальсификацию. Народ хайда, коренные жители северо-западного побережья Северной Америки, застигнутые в море в шторм пытаются умилостивить соответствующих богов (косаток), выливая в море чашку пресной воды и кладя немного табака или оленьего жира на весло7. Несомненно, многие возвращались из плаваний, сообщая, что эти меры не дали им утонуть. Но явно никто и никогда не объявлял, что, несмотря на принятые меры, все-таки утонул.
Конечно, те же религиозные убеждения можно подвергнуть более очевидному испытанию. Если жители Андаманских островов правы и если растапливание воска и вправду приводит к грозе, тогда строгий запрет на растапливание воска полностью искоренит грозы. Но как можно быть уверенным в том, что в дни, предшествующие грозе, никто в деревне не растопил ни капли воска или не занимался другой «грозовызывающей» деятельностью – например, шумел во время пения цикад?
Лазейки обнаруживаются и в современных религиях. Когда молишься о том, чтобы кто-нибудь выздоровел, и этот человек не выздоравливает, молитва перестает вызывать доверие. Но у религий обычно есть способы объяснения подобных неудач. Возможно, тот, кто молится, или сам пациент совершил некий тяжкий проступок, и болезнь – это наказание Божье. Или просто пути Господни неисповедимы.
Следовательно, можно ожидать, что в беспощадном зверином мире культурной эволюции выживут следующие типы мемов: утверждения, (а) в которых есть нечто странное, удивительное, парадоксальное, (б) объясняющие источники удач и неудач, (в) в которых есть то, что вызывает у людей ощущение способности повлиять на эти источники, (г) природа которых такова, что их трудно подвергнуть конкретной проверке. В этом свете рождение религии уже не кажется мистикой.
Но неужели у нашей тяги к странностям нет пределов? Одно дело – верить, что человек может выжить, скатившись на землю вместе с оползнем из обломков разрушенного небоскреба. И совсем другое – заодно с инуитами (глава 1) верить, что внезапное отсутствие дичи – дело рук капризного божества, живущего на дне моря. Другими словами, «человек, кусающий собаку», при всей своей маловероятности выглядит правдоподобнее, чем «Бог, кусающий человека».