Самым священным, хотя и очень простым украшением-оберегом считались нагрудный крест и крестовидный узор. Вышитые косые кресты ограждали все отверстия одежды: опоясывали, часто в несколько рядов, ворот, запястья, полы, нижние кромки. В виде креса плели лапти и кожаные плетешки, завязывали онучи, защищавшие лодыжки, заплетали косы и изготовляли накосники, пеленали новорождённых, укутывали больных детей. Другим оберегом являлись костровидные и опоясывающие узоры в сочетании с подвесками: пояса и перевязи, венцы, налобные повязки, шейные гривны, ожерелья (бусы, мониста, пронизки, цепочки), наручи (поручи или обручи), перстни. К глубокой древности восходил обычай носить под одеждой, не снимая, червлёную и витую нить-поясок, у русских крестьянок он сохранялся до начала XX века. Такой же нитью опоясывали новорождённых, обвязывали им запястья и лодыжки.

Замужество, крепкий брак считались богоугодным делом, но не всем было суждено найти супруга. Девами называли не только молодых, но и тех, которые не вышли замуж. Они посвящали себя небесному божеству и участвовали в религиозных таинствах, о чём может свидетельствовать индоевропейский корень *dev-/div-, родственный древнеиндийскому deva (буквально «небесный», от *div- «сиять»), другой смысловой ряд ведёт от этого корня к словам дивный и дивый («девственный») в значении «нетронутый, неведомый».

Детство, девство, замужество, старчество – четыре главных срока жизни древнерусской женщины – соответствовали подобным срокам жизни мужской. По преимуществу женскими являлись погребальные и поминальные обряды. Обмывание, обряжение и оплакивание умерших, посещение их могил знаменовало верную любовь, прощание-прощение и исполнение «последнего долга». К обычаю помин, поминок (молитвенного воскрешения умершего в памяти) восходят самые древние произведения устной словесности – пронзительные по духовной напряженности мольбы, плачи, причитания:

Этот плач по отцу наполнен верой в бессмертие души, способной по молитве близких воскреснуть и в виде «ясна сокола» (ясный «огненный, лучезарный, горящий»), воспарить над родными местами, перед тем как устремиться в небесную обитель. Этнографические записи XIX–XX веков сохранили следы старинных обрядовых плачей и молитв. Дар прощального «отпевания» умерших из поколения в поколение передавали вопленицы, плакальщицы. Свое призвание они видели в непрестанном, до скончания жизни поминовении покойных родственников и близких людей. Молитвы матери, жены, сестры, дочери заставляли отступать зло мира. Их отношение к смерти было чуждо страха, вера не знала суеверных преград, не останавливалась перед «нечистой силой» и земной кончиной. В знак посмертной преданности и «соумирания» с мужем вдовы посыпали головы землёй или пеплом, символически повторяя обряд погребения с мужем в земле[632] или сожжения с ним на погребальном костре ради совместного вознесения с его душой в небо.