– Около сорока дней назад, – ответил Омар. – Ты знаешь гору Бобастро? Мой дом у ее подножия.

– Вот как? Там уже началось восстание?

– Нет.

– Ничего, осталось немного, – пробормотал старик и после паузы спросил: – Тебе известен некто Омар, сын Хафсуна?

При упоминании своего имени Омар побледнел, опустил голову и промолчал. Старик внимательно посмотрел на него и заметил, что юноша лишился глазного зуба. Старик был испанцем, твердо верившим в возрождение своего народа. Он часто слышал об эскападах Омара и верил, что этому юноше суждены большие дела, правда, еще неизвестно, добрые или злые. Ему показалось, что он увидел в этом непокорном сыне, задире и горном разбойнике, задатки большого лидера. Смущенное молчание юноши, его бледность, отсутствующий зуб – старик слышал, что Омар лишился глазного зуба в потасовке, – все говорило ему, что перед ним находится Ибн-Хафсун. Старик желал дать благородную цель честолюбивому юноше и потому воскликнул:

– Ты думаешь избавиться от нищеты с помощью иголки? Лучше вернись в свою страну и возьми в руки меч. Ты станешь кошмаром Омейядов и будешь править великой нацией.

Позже эти пророческие слова, безусловно, стали стимулом для Омара, но пока они произвели обратный эффект. Опасаясь, что его узнают люди, менее расположенные к нему, и передадут испанскому правительству через принца Тахорта, который подчинялся султану Кордовы, он бежал из города. Весь его багаж состоял из двух буханок хлеба, которые он прятал в рукавах своего плаща. Вернувшись в Испанию, он не осмелился прийти домой, а явился к дяде, которому рассказал о предсказании старика. Дядя, доверчивый и вместе с тем предприимчивый, поверил в предсказание. Он посоветовал племяннику не спорить с судьбой и возглавить восстание, пообещав оказать ему всю возможную помощь. Омар легко согласился, и дядя, собрав сорок крестьян, предложил племяннику возглавить этот отряд. Омар так и сделал, и отряд расположился на горе Бобастро (880–881 гг.), где были развалины римской крепости под названием Эль-Кастильон. (Другие авторы идентифицируют ее с руинами Лас-Месас-де-Вильяверде.) Ремонт развалин оказался несложным. Для бандитов или повстанцев найти лучшее место было бы невозможно. Крепость стояла на высокой обрывистой скале, недоступной с востока и запада, и являлась практически неприступной. Дополнительным преимуществом была расположенная рядом равнина, протянувшаяся от Кампильоса до Кордовы. На эту равнину банда Омара совершала регулярные набеги, уводя скот или облагая незаконной данью изолированных фермеров. Сначала Омар участвовал во всех подобных экспедициях, но вскоре начал считать, что обычный разбой на большой дороге – ниже его достоинства. Его банда постоянно усиливалась благодаря притоку тех, кто имел какие-то причины удалиться от общества и искать спасения за высокими крепкими стенами. В конце концов Омар решил, что его люди вполне могут держать в страхе слабые военные силы региона, и стал действовать смелее, приближаясь к воротам городов. Обеспокоенный правитель Реджио наконец решил собрать все доступные войска и атаковать мародеров. Атака была отбита, и, обратившись в паническое бегство, правитель оставил даже свой шатер повстанцам. Султан, приписав эту катастрофу слабости правителя, сменил его. Однако его преемник тоже не добился успехов и проникся таким почтением к могуществу Бобастро, что заключил с Омаром мир. Этот мир оказался недолговечным, и Омар, хотя ему и приходилось постоянно отбивать атаки, продержался в своей горной крепости еще два или три года. В конце концов его вынудил сдаться хаджиб Хашим. Повстанца привезли в Кордову вместе со всеми его людьми. Султан увидел в Омаре превосходного офицера, а в его людях – верных солдат. Он принял главаря с большой благосклонностью и предложил включить его и всех его людей в армию. Признавая, что пока он больше ни на что не может рассчитывать, Омар принял предложение.