В начале правления Абдуллаха испанцы весьма жестко конфликтовали с арабской знатью. Последние, окончательно порвав с султаном, выбрали своим лидером храброго солдата из племени каи по имени Яхья ибн Сокала. Вытесненные из своих деревень противниками, они заняли укрепленные позиции в крепости, расположенной к северо-востоку от Гранады. Они наводнили район вокруг замка, который испанцы прежде называли Монте-Сакро, но впоследствии арабы исказили название, и он стал именоваться Монтехикар. Ренегаты и христиане, которыми командовал Набиль, осадили крепость, убили много защитников и захватили ее. Яхья ибн Сокала спасся бегством, но у него осталось так мало сторонников, что пришлось сложить оружие и договариваться с испанцами. С тех пор он часто посещал столицу. Возможно, он участвовал в заговоре – в любом случае весной 889 года испанцы напали на него и убили вместе с его спутниками. Потом они сбросили тела в колодец и стали охотиться на арабов, словно на оленей.

Радости испанцев не было предела. «Копья наших врагов сломаны! – восклицал поэт Абли – Абд-ер-Рахман ибн Ахмад. – Мы унизили их гордость! «Мерзкая чернь» подрубила корни их силы. Их мертвые, которых мы сбросили в колодец, будут долго ждать отмщения!» Положение арабов было еще опаснее, поскольку они ссорились еще и между собой. Начавшаяся анархия возродила роковое соперничество между маадитами и йеменитами. Во многих районах, к примеру в Сидоне, шли активные боевые действия. В провинции Эльвира, когда надо было выбрать преемника Яхьи, йемениты, коих, судя по всему, было большинство, сцепились с маадитами за главенство не на жизнь, а на смерть. Разногласия в такой тяжелый момент могли привести к полному краху. К счастью, йемениты осознали это вовремя. Они уступили, и, по соглашению с противниками, лидерство было отдано Саувару (наследник четвертой очереди Хонайды, вождя бени каи, которое осело в Маракене, недалеко от Альболоте, к северу от Гранады). Этот грамотный вождь стал настоящим спасителем своего народа, и через много лет было сказано: «Если бы Аллах не дал арабам Саувара, они были бы истреблены».

Кайсит, как и Яхья, Саувар, естественно, хотел отомстить за смерть своих соплеменников, но у него был и личный мотив для мести: при штурме Монте-Сакро испанцы убили его старшего сына. С тех самых пор он был охвачен неутолимой жаждой мести. Согласно его собственному свидетельству, он уже вступил в зрелый возраст. «Женщины уже не ценят мою любовь, – сказал он в одной из своих поэм, – потому что мои пряди поседели». Он привнес в кровавую задачу, поставленную перед собой, упрямую жестокость, почти немыслимую в молодом человеке, но понятную в убеленном сединами ветеране, который под влиянием одной пламенной страсти закрывает свое сердце от жалости и прочих человеческих чувств. Создавалось впечатление, что он считал себя ангелом разрушения, и все его добрые инстинкты – если таковые существовали – оказались подавленными убеждением в своей божественной миссии.