Прошло еще полтора года, прежде чем враги ворвались в город и избавили кордовцев от продолжения междоусобной войны. А пока Ибн-Аби Ваад правил городом железной рукой. Ему помогли богословы, объявив войну против берберов священной. Осажденные периодически добивались успехов. В мае 1012 года им в руки попал знаменитый бербер Хобаса, племянник Зави. Он находился в самой гуще сражения, когда у него ослабла подпруга. Он остановился, чтобы ее подтянуть, но в это время христианский воин-славянин выбил его из седла копьем, и он сразу же был убит другими славянами. Его брат Хаббус попытался отобрать тело у врагов, но после отчаянной схватки был отброшен. Торжествующие славяне принесли голову Хобасы во дворец, а тело бросили на поругание толпе, которая, вдоволь поиздевавшись над ним, предала тело огню. Берберы пришли в ярость. «Мы отомстим за нашего капитана! – кричали они. – Даже когда на землю прольется кровь последнего кордовца, наша жажда мести не ослабнет!» Они удвоили усилия, но отчаяние придало кордовцам сверхчеловеческую энергию. Они устроили такую мощную вылазку под командованием Ибн-Аби Ваада, что враг был вынужден снять осаду. Они даже изгнали берберов из Севильи, правда, не смогли помешать им захватить Кала-траву и вскоре опять появиться у стен столицы. Несмотря на упорное сопротивление кордовцев, берберы сумели заполнить ров и овладеть восточным кварталом города. Фортуна еще раз улыбнулась кордовцам, и они сумели изгнать врага с выгодных позиций, которые они занимали, но это был их последний успех. В воскресенье 10 апреля 1012 года берберы вошли в город – ворота им открыл подкупленный ими офицер.

За столь упорное сопротивление Кордова была утоплена в крови. Славяне искали убежища, а берберы с дикими криками обыскивали каждую улицу, каждый дом. Они грабили, насиловали, убивали. Даже самые мирные жители стали жертвами их слепой ярости. Одной из жертв стал Саид ибн Мундир, имам большой мечети еще со времен Хакама II, известный своим благочестием и добродетелью. Другой – Мерван, отпрыск благородной семьи Бени Ходаир, пребывавший во власти безответной любви. Ученый Ибн аль-Фаради, автор библиографического словаря и кади Валенсии при Махди, встретил такую же судьбу. Желание, произнесенное в момент религиозного экстаза, исполнилось – он умер смертью мученика. Жертв было слишком много, чтобы их можно было сосчитать. А потом начались пожары. В огне погибли прекраснейшие дворцы. «Я узнал, – писал Ибн-Хазм, – что стало с моим прекрасным домом. Беженец из Кордовы сообщил мне, что от него осталась груда руин. Также мне известна, увы, судьба моих жен. Одни теперь в могиле, другие влачат жалкое существование в далеких землях».