• Малую Азию. Здесь он начал выступать с речами в Константинопольском университете. Он провозглашал, что мусульманам необходимо узнать все о современной науке, но в то же время более твердо наставлять своих детей исламским ценностям, традиции и истории. Модернизация, говорил он, не обязательно означает вестернизацию: мусульмане вполне могут заниматься исламской модернизацией, ингредиенты которой содержатся в самом исламе. Эта мысль завоевала симпатии и широкой публики, и высших классов. Джамалуддин вполне мог бы занять в Османской империи какой-нибудь высокий пост и жить спокойно, как почтенный и хорошо оплачиваемый публичный идеолог ислама. Но вместо этого он начал учить, что людям нужна свобода толковать Коран самостоятельно, без угнетающего «руководства» со стороны улемов, которых он обвинял в отставании исламской цивилизации от европейской в плане научных знаний. Разумеется, это настроило против него мощный клерикальный истеблишмент, улемы добились его изгнания, и в 1871 году Джамалуддин отправился в…

• Египет, где начал проводить занятия и читать лекции в знаменитом университете Аль-Азхар. Здесь он продолжал развивать свою теорию модернизации на исламских условиях. (В этот период он также написал историю Афганистана – быть может, еще один хитрый трюк, призванный убедить публику, что он афганец, а не иранец?) Однако в Египте, где династия, основанная Мухаммедом Али, к этому времени выродилась в гнилую деспотию, полностью продавшуюся британским и французским интересам, он начал критиковать развращенность и коррумпированность элиты. Он призывал власть имущих быть скромнее и жить одной жизнью с народом, как поступали лидеры древней мусульманской общины. Кроме того, в Египте он начал призывать к парламентской демократии. И здесь, опять-таки, настаивал, что демократизация не равна вестернизации. Основу для исламской демократии он находил в двух традиционных исламских понятиях: шура и иджма.

Шура означает нечто вроде «совета». Это механизм, с помощью которого ранние мусульманские лидеры узнавали мнение общины и получали ее согласие на свои решения. Первой шурой была небольшая группа, которую собрал халиф Умар, чтобы выбрать себе преемника. Эта шура должна была представить кандидата мусульманам Медины и получить их одобрение. Разумеется, вся община тогда насчитывала лишь несколько тысяч человек, а ведущие ее члены могли поместиться в главной городской мечети и дворе при ней; так что демократия шуры была классической прямой демократией народного собрания. Как применить эту модель к огромной стране, вроде Египта – уже следующий вопрос.