Русская Церковь ожидала Собор и готовилась к нему долгие годы. Позднее член Собора А. В. Карташев писал: «Русская Церковь, лояльный спутник русского государства, естественно, была потрясена катастрофой русской революции 1917 года. Но, как ни покажется неожиданным, она оказалась сравнительно более подготовленной к этой катастрофе, чем само государство»[6].
Если в XIX веке о Соборе писали в основном славянофилы, то в начале XX века о нем заговорили не только в церковных кругах, но и на уровне высшей государственной власти. Большое воздействие на судьбу церковной реформы оказал указ Императора от 17 апреля об укреплении начал веротерпимости[7].
13 июля 1905 г. по инициативе обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева[8] правящим архиереям был разослан циркуляр № 3542 с предложением высказаться по намеченному кругу вопросов, касавшихся церковной реформы. Свои отзывы иерархи должны были представить не позднее 1 декабря 1905 г. Эти ответы были напечатаны в четырех томах в 1906 г.[9] Архиереи, отвечая на вопросы разосланных им анкет, среди основных проблем, стоящих перед Русской Православной Церковью, выделили проблему созыва Поместного Собора.
Епископ Псковский Арсений представил свой отзыв 8 декабря 1905 г.[10] В нем он отметил: «Замечаемые ныне нестроения в церковной жизни происходят главнейшее из одного источника — уклонения от лежащего в самой церковной жизни
Предположенный к созыву первый Поместный Собор русской Церкви представляет особую важность — между прочим — и в том отношении, что условия, при которых он фактически будет осуществлен, послужат основанием организации дальнейших русских церковных соборов; поэтому определение сих условий требует чрезвычайной внимательности и осторожности[11]… Будучи существенным элементом церковного строя, начало соборности должно проникать собой все стороны церковной жизни, быть последовательно проведено через все составные части церковной организации — приход, епархию, митрополию и вообще всю русскую Церковь. Только при этом условии возможно освобождение связанных сил Церкви и оживление ее внутренней жизни»[12].