Протесты на площади Тяньаньмэнь. Пекин, 1989 г.

© MANUEL CENETA / AFP/East News

Несмотря на враждебность со стороны США именно при Цзян Цзэмине произошла окончательная интеграция Китая в новый Ханаан. Председатель Цзян провозгласил теорию «трех представительств», согласно которой предприниматели могли быть допущены в члены партии и даже на партийные посты. Таким образом страна делала шаг к совмещению экономической и политической власти – олигархии. В попытке избежать политического давления со стороны США, китайский лидер решил договориться с мировым Ханааном непосредственно, минуя Вашингтон. Заместителем Цзяна стал «красный капиталист» Жун Ижэнь, сын главы гоминьдановского центробанка. Его корпорация «Чжунсинь» стала основным партнером дома Рокфеллеров в Китае. Первые американские инвестиции пришли в Китай именно по линии корпорации «Чжунсинь» и рокфеллеровского банка «Чейз».

В 1990-е Китай превратился в грандиозный индустриальный офшор. «Предложения Китая так привлекательны для больших американских корпораций и для сверхбогатых людей, что уже не принимаются во внимание ни национальные интересы США, ни будущее здоровье национальной экономики»[337], – подчеркивал американский журналист Тэд Фишман. Китай предоставил идеальные условия для внутрикорпоративной торговли, ставшей основой мира ТНК в 1990-е годы: товары спокойно уходили в Китай и из Китая, эксплуатируя его огромные трудовые ресурсы. Символом американского экономического могущества стала уже не General Motors, а Walmart – крупнейшая в мире торговая сеть и крупнейший клиент Китая. «Назовите мне такую компанию, которая не разместила своего производства в Китае, и я назову вам компанию, которая не выдержит конкуренции»[338], – цитировал руководителя крупной ТНК американский политолог Джеймс Пинкертон.

Однако не только дешевые китайские товары стали основой нового потребительского бума на Западе 1990-х. Не меньшее значение имело согласие Китая сыграть с США в ту же игру, на которую согласилась в 1973 году Саудовская Аравия. Китай стал крупнейшим держателем американских казначейских обязательств. Это означало, что значительная часть долларов, заплаченных за труд китайских рабочих, оставалась в руках банкиров Уолл-стрит. А благополучие американского среднего класса начало поддерживаться китайскими кредитами. США, по выражению нобелевского лауреата по экономике Пола Кругмана, «подсели на китайские долларовые закупки»[339]. Ханаан создал подконтрольный себе глобальный экономический субъект – «Чимерику» (China + America), связанный общностью внутрикорпоративной торговли, производства, финансовых связей, инвестиций и обязательств. Китай оказался одновременно и крупнейшей мировой фабрикой, и крупнейшим мировым рынком.