Каждый раз приходил тот же необрезанный, стучал в окно, будил корчмаря, просил налить, выпивал, хвалил водку и каждый раз просил прощения, говоря, что денег заплатить за водку у него нет. Под конец похвалил и водку, и корчмаря, сказав, что тот человек надежный, ибо, хотя он и будит его раз за разом, а денег не дает, тот всякий раз щедро наливает ему.

Наконец сказал ему: „В уплату за это я дам тебе одну монету, которую я нашел, цены же ей я не знаю, ты же, может быть, разменяешь ее, и, ежели тебе не дадут за нее всего, что я должен, остаток я уплачу тебе“.

Взял корчмарь монету, а монета была золотой. Когда корчмарь разменял ее, дали ему за нее столько, сколько дали. Когда вернулся к нему необрезанный, сказал ему корчмарь, что получил за ту монету долг его сполна и еще осталось сверх того. На остаток налил тому еще водки. Похвалил необрезанный корчмаря за то, что тот надежный еврей, и сказал ему: „А ведь у меня дома есть еще такие монеты, и будут они твои, ты же за них всегда будешь наливать мне водки“.

Корчмарь согласился с радостью и заделался богачом, выстроив себе добрые хоромы.

По прошествии года проезжал там Бешт. Служки его увидели там множество добрых и больших построек и изумились. Увидел их корчмарь, и тотчас вышел им навстречу с трепетом и радостью, и оказал им великие почести.

Сказал ему Бешт, что весь сей достаток был уготован для него уже несколько лет как, однако ради этого должен он был прочитать один раз молитву минха с разбитым сердцем, но не лежала у него к тому душа, пока он, Бешт, благословенный памяти, не разбил его сердце, забрав у него все, что только оставалось в доме. И тогда он прочиталминхус разбитым сердцем и со слезами на глазах, и была его молитва — минха — услышана».

Как видно, из этой истории, по мнению Бешта, многие люди не удостаиваются материального достатка только потому, что не делают некого шага, которого от них ждут на Небесах. И Бешт, которому были открыты высшие тайны, видел свою задачу в том, чтобы побудить человека к нужному действию[256].

Понятно, что поведение такого человека как Бешт с его особым мироощущением неминуемо должно было порой казаться со стороны странным, по меньшей мере, чудаковатым. В большинстве случаев Бешт понимал изумление окружающих, и когда он объяснял, почему именно вел себя таким образом, все вроде бы разъяснялось — если, разумеется, данное объяснение было принято на веру. Однако даже в тех случаях, когда его рассказ вызывал откровенное недоверие, очень часто сама жизнь подтверждала правдивость Бешта.