Им казалось это невозможным, ведь во всяком языке слов — без числа, как же может человек изучить их за одну ночь, как рассказано.

Сговорились между собой ученики, что рабби Гершон из Китова, шурин Баал-Шем-Това, спросит его об этом. Когда Баал-Шем-Това вошел и сел во главе стола, задал ему рабби Гершон свой вопрос. Начал Баал-Шем-Тов произносить поучение, но оно, казалось, совсем не имело отношения к вопросу, и ученики были не в силах усмотреть в нем какой-нибудь ответ. И тут случилась удивительная вещь, какой никто не слыхивал. Внимая словам учителя, ударил рабби Гершон из Полонного по столу и воскликнул: „Турецкий!“, а через некоторое время „Татарский!“, а еще мгновение спустя „Греческий!“, и так называл язык за языком. Постепенно его товарищи по учению поняли: в словах поучения, говоривших, казалось бы, о совсем других вещах, он услышал и узнал исток и суть каждого языка — а кто научил тебя узнавать исток и суть языка, научил тебя и самому языку»[291].

Отсюда становится понятно, почему многим ученикам Бешта так важно было постоянно находиться рядом с учителем; вот почему они сопровождали его во многих путешествиях — иногда по одному-два, а иногда и до полутора десятка человек, образуя своеобразную свиту и «гвардию», отряд «рыцарей Бешта».

Во время таких путешествий, если верить «Шивхей Бешт» и другим источникам, они каждый раз, вновь и вновь убеждались в сверхъестественных способностях Бешта, его способность провидеть будущее и читать сокрытое в душах людей.

Вот одна из характерных историй такого рода: как-то раз Бешт с учениками был в пути, и по дороге им пришлось заночевать в лесу. Ученики стали перешучиваться о том, сможет ли Бешт сотворить чудо и устроить им обильную трапезу. Услышав это, Бешт заметил: «Ладно, завтра с Божьей помощью, устрою вам большое застолье, со всеми яствами».

На следующий день Бешт со свитой прибыл в некий город, где остановился в доме местного богача. И надо же: вскоре к Б-гачу приехал дядя-раввин из другого города, с которым тот не виделся больше 12 лет. По такому событию богач решил устроить пиршество, на которое пригласил многих жителей города. К тому времени те уже слыхали о Беште, но особого почтения к нему не испытывали. Скорее наоборот: город считался одной из цитаделей противников хасидизма. Да и гость богача полностью разделял эти взгляды.

Пир должен был начаться сразу после молитвы в синагоге, но Бешт с учениками остался молиться в доме. Как обычно, его молитва длилась дольше обычного, и когда гости вошли в залу, они увидели, что Бешт продолжает стоять в углу и молиться.