V

V

Наконец Майский вышел к общежитию, в котором снимал комнату Павел Федорович. Один только внешний вид здания сразу навеял на него тоскливые и удручающие мысли. С самого первого дня Майскому не понравилось это место, и он бывал здесь всего только несколько раз, стараясь решать вопросы бизнеса в магазине или, если требовалось обсудить что-то в нерабочее время, приглашать дядю к себе.

Здание общежития было длиннющим, метров в сто, пятиэтажным, построенным из красного на вид очень старого потемневшего битого кирпича. Фасад его представлял собою ровную стену с пятью горизонтальными рядами абсолютно одинаковых по размеру квадратных окон. Помимо окон здесь не было больше ничего: ни балконов, ни бордюра, ни каких-либо еще архитектурных деталей. Правда, почти на всех окнах к форточкам были приделаны небольшие прямоугольные жестяные короба, выполняющие зимой функции морозильных камер, а кое-где красовались развешенные снаружи на растяжках вещи: рубашки, трико, брюки — все, что требовало более-менее продолжительной сушки. Окинув здание унылым взглядом, как бы убедившись, что с момента его последнего посещения здесь ровным счетом ничего не изменилось, Майский направился прямиком к двери.

В общежитии не было подъездов, а имелся только один единственный вход — широкая и массивная металлическая дверь прямо посредине здания. Открыв ее, Майский ступил внутрь и тут же, сходу, почувствовал резкий омерзительный запах мочи; запах был столь сильный и концентрированный, что буквально пробил ему в нос. Майский затаил дыхание, продолжая производить только мелкие неглубокие вдохи, и быстрыми шагами направился вглубь коридора. Благодаря своему опыту он верно оценил ситуацию и действительно почти сразу почувствовал, что чем дальше углублялся в коридор, тем меньше ощущалась в воздухе эта жуткая вонь, так что когда дошел до развилки мог дышать уже вполне свободно.

На развилке маленький коридор, ведущий от входной двери, соединялся с другим, длинным и прямым. Он подходил к нему ровно посредине, разделяя на два одинаковых прохода. Длинный коридор тянулся через все здание и заканчивался на обоих своих краях лестницами, через которые можно было попасть в любой из пяти этажей. Тот же этаж, на котором находился выход на улицу, являлся как бы цокольным, и комнат на нем не было вовсе. Здесь вообще не имелось никаких дверей, только голые стены, выкрашенные коричневой краской и уже позже разрисованные на самый разнообразный манер народными умельцами — талантливыми, и не очень.

Майский свернул налево, а дойдя до конца коридора, стал подниматься вверх по лестнице. Лестница была узкая, мрачная и темная, но основная ее опасность заключалась даже не в отсутствии освещения, а в том, что на ней периодически попадались ступеньки разной высоты. От этого подъем требовал определенной сноровки и Майский шел сейчас не торопясь, выверяя каждый свой шаг и все время стараясь контролировать рукой наличие стены справа от себя, чтобы в случае чего хотя бы знать куда падать. По пути он встретился с несколькими опускающимися вниз людьми — компанией из четырех мужчин лет от тридцати до сорока; они были уже заметно пьяные и громко оживленно о чем-то беседовали, то и дело перебивая друг друга. Заметя приближение подвыпившей компании, Майский остановился и, не желая мешать, вжался вплотную к стене, освободив проход почти полностью, но, несмотря на все его старания, а может именно поэтому, каждый из мужчин проходя мимо по очереди сильно толкнул его плечом.