Но эта вольная смерть великой силой Божией правды уже здесь, на земле, становится источником новой, бесконечной, нетленной жизни в Боге. Приходит час и под мрачным могильным сводом тёмной пещеры затворника проносится “глас хлада тонка”, в котором “Бог” (З Цар. 19), и орошает струёю благодати пылающее сердце страдальца. Открываются очи его к зрению чудес, к видению пророческому; ум познаёт великую тайну божественного домостроительства, сердце ощущает не земную радость, – венец, награду, апофеозу любви, великое дерзновение предстательства. Таков от века “человек Божий” – печальник и заступник грешного мира».

Ранний вариант «Письма к духовенству» публиковался без подписи в газетах «Два пути» (1906. С. 4–7) и «Новоторжский голос» (1906. 29 октября. № 102. С. 2–3); близкий к окончательному – в журнале «Век» (1907. № 14. 8 апреля. С. 174–177). А в № 17 появился ответ на него – «Письмо В. П. Свенцицкому», очень понравившееся Эрну: «Удивительно глубоко и верно написано. Валентину будет полезно прочесть. С авторитетом написано» (ВГ. № 78). Магистр богословия Пётр Павлович Кудрявцев (1868–1937), будущий профессор КДА, участник Киевского РФО и Поместного Собора 1917–1918, признавался: «С напряжённым вниманием прочитал Ваше “Письмо к духовенству” <…> да нельзя его читать без живого интереса тому, кому хоть сколько-нибудь дорога, хоть сколько-нибудь близка Церковь Христова… Вы хорошо подметили и то, что плохо, и то, что нужно. <…> Всё это верно, ужасно верно». Полностью соглашаясь с мыслями Свенцицкого о «церковных язвах» («такого резкого обличения духовенству до сих пор, может быть, не приходилось ещё слышать») и наших задачах («Так! Именно так! верно сказано и – убеждённо, сильно»), признал «решительно не христианским» тон письма: «…я сразу почуял в нём дух ревности – дух Илиин, но не ощутил в нём духа Иоаннова – духа любви». По логике заплутавшего богослова, великий пророк и совершавший служение в духе и силе его Иоанн Креститель противны христианству… Сказано: когда убьёт зверь двух свидетелей Божиих, люди «будут радоваться сему и веселиться», потому что пророки «мучили живущих на земле» (Отк. 11, 10).

Отозвался на письмо о. Авенир Полозов (1870–1936), священник хр. Казанской иконы Божией Матери на Якиманке, кандидат богословия (закончил МДА в 1894). В статье «Обличителям духовенства» (Московские церковные ведомости. 1907. 20 мая. № 20. С. 590–598) он признавал: «Несомненно, что духовенство виновато и весьма виновато в наблюдаемом у нас упадке религиозности и нравственности. Духовенство часто не стоит на высоте своего призвания. Пастыри и даже архипастыри не всегда горят апостольской ревностью о Слове Божием на земле. Это не подлежит никакому сомнению, и отрицать это грешно. <…> Чем скорее мы поймём это, тем скорее поправимся и вылечимся от нашего духовного оцепенения». Но считал это «второстепенными недостатками» и тут же писал: «…эти пьяненькие и слабенькие сельские батюшки <…> и воспитывали и воспитывают народ». Как и у прочих критиков Свенцицкого, построения здесь внутренне противоречивы, а некоторые фразы ненамеренно подтверждают его позицию. Например, священник призывает оппонента жить в Церкви – пожить «по-нашему, т. е. по-половинчатому, а не по-апостольски», дабы понять, «что мы свои друг другу». По мнению «послушливого пастыря», Синод – «душа церковного организма» (более того, он отождествляется с Церковью), а Собор сорвёт именно интеллигенция. Причислив «истерично-больного скептика, горделивого, облекающегося в тогу вождя» к отрицающей и Церковь, и Христа, и даже Бога интеллигенции («Я вас совсем не знаю, но я это утверждаю»), на неё и обрушивает о. Авенир свой гнев, почти буквально повторяя мнение о ней Свенцицкого. Причём в число разучившейся «жить по-русски, по-православному, по-церковному» интеллигенции включено… всё столичное духовенство во главе с архипастырями, страсть к роскоши и наградам которых сочтена «вещью, совершенно неважной»: хотя и должны бы они «самою жизнью своей учить самоотвержению», но «дух Христов в них всё-таки живёт». Их и предлагает слушаться поборник смирения. Зато уверенно обвиняет Свенцицкого в совершенном незнании души народной и провозглашает: «Народ наш не сделает никакой революции, потому что он народ глубоко христианский, истинно православный». Через 10 лет слепота священника обличится, а пока, против воли автора, вышняя правда звучит в его словах о том, что этим «христианским» воспитанием народ «всецело обязан той церкви и тем пастырям церковным, которые для вас чужие, дурные, не Христовы».