творении
использовании
Sicut naturarum bonarum optimus creator, ita voluntatum malarum justissimus ordinator —
and shall pervert),
impute folly)
called and drew them thither. His hell-hounds to lick up the draff and filth —
(sympathie or som connatural force)
high permission of all-ruling Heaven —
that all this good of evil shall produce —
pervert that end —
5. Если бы грехопадения не было, люди, размножившись до совершенного числа, обрели бы ангельское достоинство («О Граде Божием», XIV, 10). Мильтон согласен с этим. Бог заповедует человеческому роду населять землю, а не Небеса, «пока, возвысясь, множеством заслуг и послушаньем долгим искушен, не внидет в Эмпирей» (till by degrees of merit rais'd They open to themselves at length the way — «П.Р.», VII, 157). Ангел дает Адаму понять, что может настать «срок», когда земные тела «станут субстанцией духовной» (turn all to spirit) и «окрылясь, взлетят» (wing'd ascend — V, 493 сл.).
till by degrees of merit rais'd They open to themselves at length the way —
turn all to spirit)
wing'd ascend —
6. Сатана повел наступление на Еву, а не на Адама, потому что знал: она менее разумна и более доверчива («О Граде Божием», XIV, 11). Точно так же у Мильтона сатана рад, что застает женщину, которая «всем доступна искусам» (The Woman, opportune to all attempts), одну, без мужчины, чьего «мышленья высшего» (Whose higher intellectual more he shuns) он страшится («П.Р.», IX, 483).
The Woman, opportune to all attempts)
Whose higher intellectual more he shuns)
7. Адам не был обманут. Он не поверил тому, что сказала ему жена, но подчинился из-за их «супружеских уз» (socialis necessitudo) («О Граде Божием», XIV, 11). Отдавая среди побудительных мотивов Адама эротике чуть большее предпочтение перед нежной привязанностью, Мильтон следует Августину почти буквально: «Не будучи обманутым, он знал, что делает, но преступил запрет, очарованьем женским покорен» (Against his better knowledge, not deceav’d, But fondly overcome with Femal charm — «П.Р.», IX, 998). Однако мы не должны преувеличивать различия. Августиновское ab unico noluit consortio dirimi почти дословно повторяет Адам у Мильтона: «Как без тебя мне жить? Как позабыть беседы наши нежные, любовь, что сладко так соединяла нас» (How can I live without thee, how forgoe Thy sweet Converse and Love so dearly joyn’d — там же, 908). Неожиданная перемена, когда Эдемский сад, возникавший до сих пор в поэме не иначе как сокровеннейшее желание сердца, превращается в «дикие дебри» (these wilde Woods forlorn), — пожалуй, лучшее в мировой поэзии выражение чаемой разлуки.