На самом деле, если бы Генон сосредоточился на исламе, он быстро попал бы в ситуацию, очень неудобную для себя, мягко говоря. Потому что есть не одна Традиция, а две Традиции: одна Традиция – это действительно Традиция языческая, Традиция, основанная на созерцании (contemplatio); а другая – Традиция Откровения, которая абсолютно идёт вразрез, перпендикулярно, абсолютно враждебно этой языческой Традиции. Это Традиция не созерцания, потому что созерцать нечего. Откровение приходит из Той Сферы, которую человек не может воспринимать, не может созерцать, потому что между ним и человеком нет аналогий. В языческой метафизике между тем, что внизу, человеком с его восприятием, и тем, что вверху, есть определённый мост или иерархия эшелонов манифестаций, когда мы можем подняться к некоему верху. А Откровение приходит Оттуда, куда никакая лестница не ведёт – там чёрная дыра. И это всё о другом, абсолютно о другом. Я думаю, что Генон прекрасно понимал, о чём речь, но он заметал это всё под ковёр: одна Традиция и всё, всё остальное – издержки партикулярности, издержки особой формы изложения. Дескать, это религия, это то, что обращается к человеку с его эмотивным, аффектируемым, психическим потенциалом.

Может, ещё потому, что истоки веры Запада размывались, может, не стоило на счёт этих двух Традиций как-то сильно запутывать людей…

Не будем забывать, что он француз и он писал по-французски. И в первую очередь его книги были доступны франкофонной публике. Что такое франкофонная публика, будет понятно, если мы посмотрим на фотографии, которые французские солдаты из Алжира слали домой, где они позируют с отрезанными головами алжирских борцов сопротивления: они слали эти фотки своим девушкам, матерям и так далее.

В своё время мне попала в руки интересная книга «Учебник католической теологии для семинарии» для молодых кюре, которых выпускали французские семинарии. Толстенный учебник, основанный на Фоме Аквинском, на атомизме. Так вот, конец этого учебника был посвящён анализу того, что такое ислам, поскольку почти всё колониальное пространство французской империи, связанное с Африкой, было мусульманским. Про Вьетнам там ничего не сказано, а про мусульманство там сказано достаточно много, и сказать, что это глубочайшая кипящая ненависть, – это не будет преувеличением. Про орден Сенусийя[88] там сказано, что вот эти сволочи возглавили сопротивление французской администрации, французскому присутствию. Как бы французское присутствие – это божественное присутствие, а эти черти с рогами позволили себе выступить против него. Это примерно как о чеченцах после взрывов домов в Волгодонске и в Москве.