Достаточно только взгляда, прикосновений и бешено стучащих сердец, чтобы прошлые обиды и ошибки, остались за стенами дома.

Иногда нужно потерять, чтобы понять, что готов всё отдать, лишь бы вернуть.

- Ты знаешь, что теперь я тебя никуда не опущу?

- Только попробуй отпустить!

Ночь мягкими лапами скользила над заснеженным городом, заглядывала в окна, подмораживала свежевыпавший снег. Развеселившись, раскрасила небо Северным сиянием, любуясь, как пробегают по сугробам зелёные всполохи.

И замерла возле одинокого, засыпанного по самую крышу дома – там поселилось счастье.

Под утро, когда городок ещё спал, а дикие звери уже собирались на дневные квартиры, дверь в домике открылась, и на снег изящным прыжком перенеслась крупная белая волчица. Следом за ней через сугроб перелетел матёрый самец – толстолапый, лобастый, с широченной мощной грудью, окрасом на полтона темнее самки.

Звери замерли на мгновение, вслушиваясь в звуки и запахи утра, а потом волчица сделала свечку и полетела по сугробам. Прыжок, снег проваливается, зверь погружается по самые уши, отталкивается задними ногами, взлетает над поверхностью, оставляя на ней лёгкие прочерки от задних лап и хвоста, и снова ныряет вниз. Если смотреть издали и сверху, то цепочка ям, связанная между собой штрихами-нитями, напоминала бусы, которые кто-то бросил на снежный склон. Волк некоторое время помедлил, давая самке фору, и бросился вдогонку.

Старая, как сам мир игра, которая может продлить жизнь для одного, отнять – у другого. Или подарить её третьему.

Волчица добежала до густого леса, скрывшего зверей от чужого глаза, и повернулась, ожидая, когда её догонит самец. В отличие от более лёгкой самки, волк не прыгал, а шёл сквозь снег танком, раздвигая заносы грудью, притаптывая лапами, оставляя позади настоящую дорогу. Снег приблизился и игриво припал на передние лапы, виляя хвостом, но вместо игры Умка оскалилась и звонко клацнула зубами. Затем подскочила к волку и хватанула его за шею. Зверь зажмурился, замер, показывая, что не будет давать отпор.

Волчица обошла его кругом, глухо рыча, беря на тон выше и тут же опускаясь ниже, объясняя, почему так сердита, рассказывая, как непросто ей было, негодуя и упрекая. Волк опустил голову, покорно принимая упрёки и укусы. А самка не церемонилась – хватала от души, но не трепала, а не жалея, била открытой пастью. И в какой-то момент не рассчитала – по светлой шерсти самца побежали рубиновые капли. Волчица замерла, а потом заскулила и бросилась зализывать, но волк ударил её в бок грудью, опрокинул и, наклонив огромную голову, сам принялся вылизывать ей мордочку и уши.