Поначалу мокрые сны об Эрене пугали, но вскоре стали обыденностью. Леви просто надеялся, что когда-то образ Йегера выцветет и позволит ему нормально жить, перестанет преследовать и бередить старые раны. В конце концов, они больше никогда не встретятся, так к чему все это?

Но судьба распорядилась иначе.

Они встретились взглядами в вагоне метро. Леви с трудом узнал в Эрене Эрена. Тот стал гораздо выше, раздался в плечах, из щуплого мальчугана превратившись в статного юношу. Стройную фигуру хорошо подчеркивала свободная белая футболка, поверх которой нацепили джинсовую рубашку с подкатанными до локтей рукавами, обнажавшими сильные смуглые руки, запястье левой опоясывал кожаный браслет часов. Черные облегающие джинсы контрастировали с такими же белыми, как и футболка, кедами, обращая внимание на длинные ноги. Волосы больше не торчали в разные стороны, но были аккуратно уложены. Единственное, что осталось от прежнего Эрена, это наличие очков, только теперь они дополняли образ, не уродуя, а украшая.

Перемены были настолько разительными, что Леви даже забыл, как дышать. Очень хотелось подойти, наорать, ударить и спросить какого хрена он сбежал восемь лет назад, а потом, выслушав сбивчивые оправдания и искренее признание в том, что Эрен все эти годы думал о нем, о Леви, поцеловать, но уже не так невинно, как тогда, когда им было всего по пятнадцать. Но куда больше хотелось просто исчезнуть и никогда не вспоминать об этой встрече.

На следующей станции Леви вышел, не оборачиваясь, хотя ехать ему еще было довольно далеко. Воздуха катастрофически не хватало, а вся собранность куда-то мгновенно испарилась. Аккерман шел, постоянно спотыкаясь и сталкиваясь с людьми, но совершенно не обращая на это внимание — перед глазами застыло красивое смуглое лицо с глазами цвета полыни. Леви так и не понял, что за выражение у них было.

Был ли Йегер рад, что увидел Леви? Раздражен? Растерян? Зол? Что он испытал в тот момент, когда понял, что смотрит в глаза именно ему, а не кому-то другому? А что испытал сам Леви?

Когда Аккермана схватили за плечи и несколько раз бесцеремонно встряхнули, первым порывом было оторвать наглецу руки, вторым — придушить нахала, а третьим… Впрочем, все стало неважно, когда он поднял глаза. А взгляд-то почти не изменился, только стал жестче, решительней. Появился холодный металлический налет цинизма, сейчас, правда, почти незаметный.

— Привет, — улыбнулся солнечно Йегер, но Леви почувствовал неуверенность.

— Что ты здесь забыл? — спросил в ответ грубо, стараясь не выдать бурю эмоций, которые Йегер поднял в нем.