Иногда Леви казалось, что вся его жизнь состоит из сплошных переездов с места на место. Постоянно на коробках, с постоянными проблемами с социализацией в новой школе, постоянное мелькание лиц, которые он давно перестал запоминать. Зачем, если скоро все пойдет по новому кругу?

Леви слишком рано понял, каково это, терять дорогих людей. В самом начале этой безумной кочевой жизни он еще надеялся на то, что этот переезд последний, что он сможет остаться тут навсегда, что его лицо запомнит продавщица в магазине, одноклассники не будут недоуменно переглядываться, когда в списке звучит имя «Леви Аккерман», что он сможет наконец завести друзей. По правде говоря, он много на что надеялся, но быстро понял, что это бессмысленно. Бессмысленно привязываться к людям, которых слишком быстро приходится отпускать, бессмысленно пытаться наладить отношения, ведь вскоре все придется начинать заново.

Он устал от всего этого.

Но он слишком любил свою мать, чтобы добавлять ей проблем своим недовольством. Ей и так было нелегко, и Леви это прекрасно видел, стараясь помогать всем, чем только может. Вот только этого было слишком мало, чтобы все наладилось. И он был слишком юн, чтобы повлиять хоть на что-то.

Друзей Леви променял на книги из библиотеки, потому что возить за собой собственные было слишком тяжело. Он избегал человеческого контакта, словно это смертельный вирус, способный убить за долю секунды. Так было проще. Так болело меньше. Нет привязанности — нет невыносимой тоски после расставания.

Все рано или поздно сдавались, уставая биться лбом о толстую стену холодного отчуждения. Аккерман облегченно выдыхал каждый раз, когда очередной прилипала огорченно кидал какое-то обидное слово и исчезал, не донимая больше своим присутствием.

Но в мире всегда водились на редкость упрямые ослы.

— Как у тебя могут быть такие низкие оценки, если ты столько читаешь?

Напротив Аккермана, полулежа на прохладной поверхности стола, развалился парень. Он с интересом поддел пальцем обложку книги и прочитал название. Вернее, попытался — книга была на английском, что для Леви проблемой не являлось, зато для его персональной головной боли — да.

На вопрос Леви не ответил. Он вообще предпочитал молчать, убивая инициативность безразличным игнорированием, но данный экземпляр, кажется, излюбленный метод не брал.

С Эреном Йегером он учился уже полтора месяца и мог с уверенностью заявить, что этот парень абсолютно безнадежен. Ростом Эрен был примерно с Леви, на голове вечно царило безумие, на слегка курносом носу с бледной россыпью веснушек красовались большие очки с толстыми стеклами в поистине стариковской оправе, за которыми прятались огромные глаза цвета полыни с озорной хитринкой на дне. Йегер носил брекеты и ненавидел заправлять рубашку в штаны. Он был взрывной, своенравный, несдержанный, себе на уме, непослушный. И невероятно упрямый. И все же было в этом парне что-то, что заставляло окружающих его любить и смотреть на проступки сквозь пальцы.