После того, как Леви уехал из Блуа, прошло уже восемь месяцев и тринадцать дней. Первые несколько недель были просто адом. Аккерман очень боялся, что Эрен не послушает и кинется его искать, а потому в каждом высоком юноше с беспорядком на голове и смуглой кожей он видел одного конкретного. Но дни складывались в недели, а недели в месяцы, а чуда так и не происходило. Он пообвыкся и смирился с мыслью, что остался один. В голову часто забредали разные идиотские и не очень идеи на предмет того, как идут дела у Ханджи и Эрена. Особенно на счет последнего все было довольно неоднозначно. С одной стороны Леви хотелось, чтобы Эрен, наконец, пожил нормальной жизнью, завел обыкновенные отношения и обрел счастье, с другой, — внутренний эгоист надеялся, что глазастый паршивец кинется искать его и найдет, увезя куда-нибудь за собой. Леви устал находиться один в четырех стенах. Сами стены ему осточертели. Как и внутренняя пустота. Это было такое непонятное гадкое чувство, которое свернулось где-то в районе солнечного сплетения и отравляло жизнь тоской по свету и теплу, которые дарила одна единственная заноза, засевшая в самое сердце, как бы ванильно не звучало. Сначала это убивало, а затем стало абсолютно безразлично. Брюнет привык, научился с ним жить. Тоска и стойкое ощущение неполноценности стали его частью.

Нехватку человека Леви старался компенсировать деятельностью. И дела процветали. Брюнет, не без помощи Кенни, нашел подход к одному из соперников Смита — Дарису Закклаю. Тот давно мечтал убрать с пути шибко хваткого блондина, но сил у него не хватало — Эрвин был прекрасным стратегом и великолепным манипулятором. А тут появился такой ценный кадр в лице Аккермана, который еще и сам предложил помощь, пообещав всячески способствовать уничтожению подпольной империи Смита.

Естественно, об этом никто не должен был знать.

Леви проектировал все операции удаленно, информацию доставляли доверенные лица, отправляли тоже они. Работать мозговым центром ему не особо нравилось, но выбирать не приходилось. Самым сложным было сделать так, чтобы Эрвин не догадался о том, что в этом деле замешан кто-то из его приближенных, а с его интеллектом тягаться было невероятно сложно.

Ривай надолго заработал себе головную боль, но пока не попался. Закклай был невероятно рад, наблюдая, как заклятый противник понемногу сдает позиции, теряя власть. Леви же не испытывал даже сотой части того, на что рассчитывал. Для него вся эта тягомотина со Смитом потеряла актуальность, стала не интересной, оставаясь неизбежной. Аккерман же, всего-навсего, хотел закончить начатое и обеспечить безопасное будущее для себя и немногочисленных близких…