Сначала он делает вид, что не слышит меня. Это материал из тетрадки, и так должно быть после двух лет спальной школы. Он озадаченно поворачивает голову, обнаруживает меня, изумляет и восхищает.

  'Питер! Мой друг! Это ты. Я действительно не верю своим глазам ».

  Ладно, хватит, садись в машину. Он делает. Мы обмениваемся воздушными объятиями со зрителями. На нем новый дождевик Burberry, палевый. Он снимает его, складывает и благоговейно кладет на заднее сиденье, но держит музыкальный футляр между коленями. Когда мы уезжаем, мужчина на автобусной остановке грубо смотрит на женщину, стоящую рядом с ним. Видите, что я только что увидел? Бедняга средних лет подбирает хорошенького арендодателя среди бела дня.

  Я слежу за всеми, кто уезжает за нами, будь то машина, фургон или мотоцикл. Ничего не бросается в глаза. По традиционной схеме Сергею заранее не сообщают, куда его отвезут, и не говорят сейчас. Он худее и тревожнее, чем я помню с момента нашей передачи. У него взлохмаченная копна черных волос и печальные глаза спальни. Его тонкие пальцы играют татуировку на приборной панели. В его комнатах в колледже они сделали такую ​​же татуировку на деревянной ручке его стула. Его новая спортивная куртка Harris Tweed слишком велика для его плеч.

  «Что в музыкальном футляре?» - спрашиваю я.

  «Это бумага, Питер. Для тебя.'

  «Только бумага?»