— Барбара? — спросил я очень тихим голосом. — Что будем теперь делать?

Но та исчезла.

Конец луча вырвался из тела Эстеллы, и она соскользнула на пол.

Когда я оглянулся снова, Старосты уже исчезли, а я остался один с толстухой.

Хлопья гипса неторопливо упали с потолка в том месте, где его пробил луч. Здание завыло и застонало, его конструкция была роковым образом ослаблена дырой, пришедшейся точно на центр, его прочность пострадала от этого предательского удара из самого его чрева.

— Генри?

Женщина была все еще жива и теперь, когда эта тварь вышла из нее, могла говорить. Я отер черную пену, которая оставалась в уголках ее рта, и спросил:

— Вы знаете, кто я?

— Конечно. Конечно знаю. — Она протянула руку и ухватилась за мой рукав. — Передайте привет вашему дедушке.

Я пообещал передать, но не уверен, что она слышала меня.

— Когда внутри вас Левиафан… — сказала она, — это выявляет ваше истинное «я». Показывает миру, на что вы способны. — С крыши донесся зловещий треск. — Я не оправдала надежд.

Я сжал руку женщины, пытаясь утешить ее.

— Левиафан на свободе, — сказала она. — Он вызвал подкрепление. Они не повторят одну ошибку дважды.

Снова треск наверху, хлопья гипса и пыль с потолка, новый поток обломков.

Лицо Эстеллы исказилось.

— Вам надо поскорее выбраться отсюда.

Я с трудом поднял ее, ухватил за плечи и попытался сдвинуть ее немалое туловище с места. Я делал все, что мог, лишь бы спасти ее.

— Уходите, — просипела Эстелла по прошествии минуты-другой этого ужасного танца. — Скорее.

Когда здание начало сотрясаться в преддверии своего обрушения, я усадил женщину обратно на пол и попытался устроить ее поудобнее. Веки ее опустились, мышцы лица расслабились. Я дважды поцеловал ее в лоб.

Но все же я оставил ее там, и когда здание вокруг меня стало рушиться, я в последний раз понесся из дома 125 по Фицгиббон-стрит и офисов Архивного подразделения гражданской службы (хранение и поиск информации).