И Кит обстоятельно рассказал. Скрыл только… увы, самое интересное! А именно историю с его похищением, великолепным бегством, пальбой, огнедышащими львами и падением аэроплана. Он не хотел слишком уж пугать папу, хотя и ежу было понятно, что не в игрушки он играл в 1915 году, в самый разгар Первой мировой войны. А про Председателя всего далекого будущего Земли и про его план генеральной чистки… вернее полной зачистки Истории Кит упомянул так, будто бы про это ему старший князь на Марсе рассказал.

Папа слушал молча, ничего не уточнял, ни о чем не переспрашивал. Как будто не особо удивлялся услышанному.

«Странно», — подумал Кит, сам удивляясь папиной невозмутимости.

Вот и папа только пару раз за время рассказа проронил слово «странно» — и всё.

И Кит начал подозревать, что для папы странно что-то совсем другое, а вовсе не удивительные приключения его отпрыска.

Еще по дороге папа позвонил маме и спросил, как у нее дела. Всем на радость оказалось, что дела в норме и мама готовит ужин.

Быстро темнело…

И только когда они уже выехали на финишную прямую, на родной и знакомый проспект Мира, папу вдруг прорвало.

— С ума можно сойти! — потряс головой папа. — У меня есть портрет молодой Екатерины Второй, нарисованный с натуры. Да еще с ее автографом!.. Никто никогда не поверит!

— «Никто»… — хмыкнул Кит, страшно разочарованный тем, что вовсе не грандиозные события произвели на папу впечатление, а какой-то листочек бумажки с портретом смазливой старинной девчонки. — «Никто» — это мелочи. Вот мама — это да!

Он невольно достал из кармана платок и провел им по верхней губе, под носом.

Папин глаз художника сразу уловил диковину:

— Это у тебя что?

Только сейчас Кит посмотрел… и вспомнил «что». Он держал в руке не свой вечно скомканный клетчатый платочек, а роскошный девчачий кружевной, ослепительно белый… если не считать темно-красных пятен…

— Дай-ка! — вдруг резко потребовал папаня.

Кит обалдел от такого приказа и отдал.

Папа повертел кружавчики, глубоко вздохнул и покачал головой.

— Да, сына… Ты меня переплюнул. Личный платочек Софии Фредерики Августы Ангальт-Цербстской с ее личными инициалами, вышитыми золотой нитью, и с пятнами твоей личной крови. За это, что ли, орден обещан?

— Типа того, — неохотно кивнул Кит.

— Такую реликвию внукам передавать… — снова вздохнул папа. — В придачу с легендой.