Миссис Ракогусь встала с достоинством, какое возможно изобразить при данных обстоятельствах, и взглянула на растянувшуюся на плюшевом ковре Софронию, юбку которой украшала огромная дыра. И Софрония испытала унизительное чувство, осознав, что ее нижние юбки видны окружающим!
— Ваша матушка занята, у нее важная встреча. Я собиралась дождаться, когда она освободится. Но теперь-то я ее побеспокою. На дворе тысяча восемьсот пятьдесят первый год, и я убеждена, что мы живем в цивилизованном мире! Вы, юная мисс, хуже бешеного оборотня, и кто-то должен принять меры.
И миссис Ракогусь фыркнула так, будто Софрония одна ответственна за постыдное положение всей Британской империи, и, не дав оправдаться, переваливаясь как гусыня, удалилась из гостиной с комом крема, прокладывающим путь по пышным юбкам.
Софрония со вздохом опрокинулась на спину. Следовало бы проверить, какие она получила синяки и ссадины, или поискать остатки платья, но шлепнуться было куда драматичнее. Софрония закрыла глаза и представила возможные обвинения, которые вскоре последуют от раздраженной матушки.
Ее размышления прервали.
— Софрония Анжелина Тряпочертик!
— Да, Петуния?
— Как ты могла? Бедняжка миссис Ракогусь!
«
— Будто я нарочно.
Софронию раздосадовали детские капризные нотки в собственном голосе. Она теряла самообладание, когда рядом появлялась старшая сестра.
— Осмелюсь сказать, если ты можешь, то именно нарочно и творишь. Что ты делала внутри кухонного лифта? И почему лежишь здесь с нижними юбками наружу и с каучуком на ногах?
Софрония ощетинилась.
— Э, хм, ну, видишь ли…
Петуния заглянула в недра лифта, где весело болтались обрывки юбки Софронии.
— О, бога ради, Софрония. Ты снова лазила куда — то! Ты кто, десятилетний мальчишка, ворующий яблоки в саду?
— Вообще — то, я сейчас пытаюсь прийти в себя. Поэтому буду признательна, если ты вознамеришься убраться, пока я приду в себя окончательно.